– Да, в этом, пожалуй, что—то есть, – довольно пожевал губами верблюд. Это из какого эпоса?
– Точно не скажу, но по—моему…
– Это легенды и мифы древней Чехословакии, – пошутил Голос.
– Это легенды и мифы древней Чехословакии, – поверил Альберт.
– Ведь могут, когда захотят, – после этого Верблюд стал вдруг очень серьезным и сказал. – Меня уже зовут, пора.
– Кто зовет? – не понял Альберт
– Пески, один я слышу их голос. Итак – мне пора, – он повернул в сторону заходящего солнца, гордо поднял свою странную голову и стал плавно удаляться, вычерчивая копытами на песке причудливую змею. Альберт вдруг вспомнил еще одну мудрость пустыни: «Путь к истине извилист, как след верблюда на песке».
Верблюд остановился, обернулся и сказал: – Альбатрос, в сущности, плохо знаком с моим творчеством. Я ведь и вправду не знаю Что—то такое, но я почти уверен, что это знает красивая смелая женщина с белым цветком в руке.
То—Ки
Давно, еще в детстве, Альберт научился понимать язык людей. Он узнал об этом совсем случайно. Альберт, как обычно, играл на семейной поляне с другими детьми в безжалостного охотника. Это была любимая его игра, в которой по очереди становишься то добрым охотником, то безжалостным охотником, то хорошей добычей, то случайной добычей. Но больше всего ему нравилась роль невкусного ненужного зверя. Тогда он мог спокойно наблюдать со стороны, как перед ним разыгрывается драма жизни. Ведь он был невкусным ненужным зверем и ему не надо было выслеживать добычу или убегать от охотничьих стрел. Бушменские дети всегда были плохими актерами, поэтому представление получалось очень правдоподобным. В тот день Альберту повезло с ролью. С высокомерным достоинством униженного зверя он следил за развитием охоты на вкусного нужного зверя и очень переживал. Он видел, что его младший брат, Ла—Пай, играющий доброго охотника, неверно выбрал позицию соответственно направлению ветра и его, вероятнее всего, учует добыча. «Безграмотный тактический просчет», – подумал Альберт и удивился. Раньше ему никогда не удавались такие точные формулировки. Еще чуть позже он вдруг стал понимать, что приятное бормотание, постоянно исходящее от дедушки То—Ки, разделяется на фонемы, слоги и даже целые слова, а если увидеть картину в целом, то выйдет полноценный монолог, наполненный определенным смыслом и житейской мудростью. Дедушка То—Ки давно, уже два сезона, не мог принимать активного участия в общественной жизни племени по старости. Но он имел звание заслуженного охотника племени и поэтому, выйдя на пенсию, без проблем устроился на престижную работу по присмотру за детьми в светлое время дня. Альберт подошел поближе к сидящему