И лишь к концу недели я вышла на него.
Сухонький старик в истёршейся вязаной кофте буркнул, не поднимая глаз от стола с бланками:
– С заявками в соседний кабинет.
Не услышав ожидаемого хлопанья двери, клерк оторвался от бумаг. Его водянисто-голубые глаза под набрякшими веками уставились на крашеную филёнку за моей спиной.
– Я же сказал – в соседний…
На стол, поверх его бумаг, легла моя папка. А на папку – увесистый свёрток.
– В ваших силах спасти человека, – я опёрлась ладонями о стол, – просмотрите моё заявление. Это не отнимет много времени.
– Да что вы себе…
– Нужна только ваша подпись.
Я дёрнула одну из завязок, и фольга на свёртке расползлась, шурша. Вынутый из сумки «барашек в бумажке» приземлился аккурат на коробку с витиеватой вязью «Courvoisier».
– Я вас прошу.
Редкие седые брови клерка поползли вверх. Громко сопя, старик раскрыл папку и углубился в заявление.
Я продолжала стоять рядом со свободным стулом. Ремень сумки в руках стал противно мокрым.
– Нет, – служащий отодвинул папку, – я не пойду на такое. Меня же первого и привлекут, если узнают, что подписал бумагу на лечение пожилого безнадёжного…
– Моя сестра, – прошипела я, наклонившись, в его сморщенное, как курага, лицо, – не безнадёжна. Ей нужна терапия. Я уже не прошу бесплатного лечения. Мы будем платить – только дайте такую возможность. Дайте допуск!
– Извините.
Седые пушинки на висках клерка колыхались в такт отрицательным качаниям головы.
– В любом случае, документы заверяет начальница, – будто в оправдание, забормотал он, – все через неё проходят – кабинет триста-бис, прямо по коридору. Высший уровень – гиноид УС-2026, класс "эм-эс-эс". Куда уж нам, человечкам…
Его скрюченные пальцы перебирали бумаги, как ребёнок треплет букет осенних листьев.
– Мы только подписи ставим, – говорил старик, – а её печать открывает все двери в Медикуме. Хотя, конечно, весь анализ заявок на нас, коли подписали – печать шлёпнет автоматом…
Аля. Алька. Алечка…
Воздух со свистом вышел сквозь мои сжатые зубы.
– Они же выбросили мою сестру. Списали со счетов, не дав шанса, когда она стала не нужна. Знаете, каково это? Прожить всю жизнь на вторых ролях? Обеспечивать их, воспитывать детей для них… и быть выброшенным, как робот устаревшей модели!
Кончик архаичной ручки задрожал в сухих пальцах клерка.
– Они уже выбирают, кому и как из нас жить и когда умереть.
Старик смотрел куда-то в сторону. Его угловатые плечи под заношенной кофтой искривила вечная сутулость.
– Разве вы…
Круглая бляха динамика, вмонтированного