Голицын улыбнулся:
– Если ты обо мне, так я к себе весьма критичен. Я пишу книги, призванные развлечь, понимаешь? Это как цирк – и зрелище, и расслабился. Мне не очень нравится теория о том, что книги непременно должны образовывать, учить, поучать. Я в это не верю. Хотя, если разобраться, любая книга способна что-то оставить в душе, даже самая, казалось бы, непритязательная. В конечном итоге детектив – это ведь про победу добра над злом, так? Ну, следовательно, тоже есть какая-то польза наряду с приятно проведенным за чтением временем. Кстати, о стихах – не почитаешь что-то из любимого, а?
– Здесь? – удивилась Лена, чуть смутившись.
– А что? Как по мне – вполне подходящая атмосфера. Свечки, полумрак, кофе…
– Если честно, для меня стихи – вещь интимная, даже не знаю, как объяснить. Но для тебя, так и быть, сделаю исключение. – Лена оперлась подбородком на скрещенные кисти поставленных на стол рук и на секунду задумалась, выбирая, что именно прочесть. – Да, вот:
У тишины свои сомнения –
Не слушай их,
И никогда не верь в забвение
В руках моих.
Не обещай, что не успеется,
Не надо лжи,
Будь искренним – во что не верится?
И мне скажи.
Моя безумная истома ты –
Не откажусь.
Когда я выхожу из комнаты,
Знай – я вернусь.
Пусть это будет нашей осенью,
Но не зимой.
Я часто слышу голос с проседью
Любимый твой[1].
Она умолкла и посмотрела на Голицына. Тот задумчиво изучал что-то на стене у Лены за спиной, но, почувствовав ее взгляд, встрепенулся:
– Да, вполне… интересная, кстати, метафора про голос с проседью, оригинальная.
– Ну вот – а ты про псевдо – и а-ля, – улыбнулась Лена.
– Согласись, это дело вкуса, – так и не отступил от своих принципов Павел.
Разговор плавно перешел на книжные пристрастия самого Голицына, и за болтовней Лена даже не заметила, что время близится к полуночи. Когда же подошедший официант извинился и сообщил, что через полчаса заведение закрывается, она даже не сразу поняла, в чем дело.
– Они только до двенадцати работают, – объяснил Голицын, вкладывая в папку со счетом кредитку.
– Это мы так засиделись?! – поразилась Крошина. – Однако…
– Дома потеряют?
– Меня? Нет. А тебя?
– И меня тоже ругать некому, – развел руками Павел. – А это значит… – Он многозначительно посмотрел на Лену. – А это значит, что мы… можем еще погулять, верно? Потом я тебя провожу и вернусь в свою берлогу наслаждаться честно заработанным отпуском длиной в пару недель.
– Что ж так мало?
– Надо работать. А за пару недель я как раз успею вытряхнуть из головы остатки сданного романа и с чистыми мыслями подойти к написанию следующего.
– Это такой способ переключиться?
– Да,