А с помощью наглости изворотливый ограждает своё сознание от угрызений совести. Людям из сообщества, внутри которого этот человек – преступник, бессмысленно взывать к его совести. Человек полностью вживается в свою легенду, по которой он совершенно прав, благороден и жестоко обманут тем, против кого он совершил нравственное преступление. Человек создаёт себе мощную душевную защиту. Она даёт ему возможность жить, иногда даже полноценно…
Подумай, что бы было без лжи и наглости? – Преступник погиб бы от угрызений совести… Раньше так и происходило. А сейчас говорят, что главная ценность – человеческая жизнь, а в ней – терпимость.
– Что же изменилось теперь?
– Теперь нет единой морали, приблизительно схожих нравственных установок даже в одной стране. Человеку можно в общем-то всё. И в этих условиях выживает и побеждает именно лживый и наглый.
– А вы?
– Моя судьба печальна. Я досыта вкусил общение со лживыми и наглыми…
Никто однако не может сказать, как ложь и наглость скажутся на судьбе души их исповедника после гибели тела. Ведь человек так вживается в свою легенду, что он уверен в благополучии и своей загробной жизни. А как рассудит Всевышний? Как отнесётся ко лжи и наглости? Мы не узнаем об этом.
– Как же жить, где опора, на что?
– Самозабвенно люби Небо и благоговей пред Высшим и сущим. Тогда будешь защищён от лжи и наглости, этих новых добродетелей, и всегда поступишь верно… Впрочем, прости. Я ничего тебе не сказал.
Объятие
Приблизившись к Земле, я ощутил к ней симпатию. Конечно, что-то привлекло в сочетаниях цветов материков, океанов и окружающих планету газов. Но главное, показалась близкой ноосфера. Она притягивала таинственным образом. Я глубоко вздохнул, зажмурился и обнял Землю…
Земля не заметила объятия. Это огорчило. Но я не отступал. Я стал медленно и нежно целовать планету всем своим существом. Мягко, любовно лаская ноосферу, я почувствовал Землю и задышал одним дыханием с ней.
…Это оказалось не вполне приятно и всё более затруднительно. Духовным зрением я заглянул в сознание планеты и обнаружил, что оно порядочно затемнено. Сострадание охватило меня. Моё объятие стало крепче, нежнее и любовнее. Дыхание – глубже. Напрягшись в желании, я попробовал вдохнуть нечистоту Земли, с тем, чтобы вернуть ей на выдохе чистоту. Я дышал таким образом и плакал. Слёзы моей любви проливались на сушу. Особенно почему-то на ту её часть, которую земляне называют América do Sul… Имя оказалось для меня слишком длинным. Я дышал, плакал, увлажнял любовью землю и беззвучно пел: «do Su-ul! Do Su-ul!»
…Земля не отвечала. Её сердце не давало приблизиться духовным губам моего сердца… Не то,