На исходе рабочего дня, у нас был ещё один посетитель, не кто иной, как дивизионный комиссар Лагутин. Я сидел, на том самом пне, что был столом для моих «картёжников», и составлял список нужных нам «спецов». Он получался, довольно, внушительный, хорошо бы, хоть половина людей, так нужных нам сейчас, сыскалась здесь в корпусе. Он появился неожиданно, и тихо сказал. – Сиди, сиди, и бойцов не тревожь, всё вижу, хвалю! Присаживаясь, рядом со мной, на пенёк, поинтересовался. – А, про войну с Германией, ты, это серьёзно, сынок? Или какая сорока на хвосте весть принесла? – Нет, это не сплетни, товарищ комиссар, и не секретные данные разведки, это мои личные предчувствия, видения будущего! Врал я, бес зазрения совести, поскольку, раскрываться не хотел, даже перед хорошим комиссаром. – Они у меня, очень, редко бывают, а случаясь, не обманывали ни разу! – Дай бог, мне такие видения, чтобы знать, где «соломки подстелить»! Задумчиво, проговорил Лагутин, я не мог сдержать усмешки, он заметил, и, спохватившись, поправился. – Ты прав, не к лицу, так, мне выражаться, но, это же поговорка такая, я старый человек и крещёный, а в бога не верую! Ты про это, лейтенант, больше никому не говори, есть у меня опасения, не ровен час, «сожрут» тебя скоро! Вот, комкор наш, здесь только месяц, а я, его уже дважды от «особистов» вытаскивал! Ну, какой он, враг народа? Когда, я его, с гражданской, знаю! Герой, молодым пареньком, полком командовал, орден красного знамени, за ту войну, у него первый, а дальше Халхин-Гол, Испания! Будь осторожен, сынок, тяжёлая у нас в корпусе, – проговорил он, с нажимом, – «политическая» обстановка! Дал понять, одним словом, всё, и ушёл, попрощавшись за руку.
Я, всё время помнил про Асю, но не мог выбрать время, чтобы написать письмо, а сегодня, стараниями рядового Кунгурцева, в бытовой палатке офицеров, горел свет, яркий свет «лампочки Ильича»! Я взял полевую сумку и пошёл, на этот, манящий, светлый островок. Там, как говорится, негде было яблоку упасть, но я упросил, лейтенанта танкиста, немного потесниться, и примостившись, на угол стола, написал письмо. В село, со смешным названием, Веселиха, на имя, тётки Виолетты, не подозревая, что очень скоро, оно сослужит мне роковую роль. Мне не хотелось уходить отсюда, и, чтобы не занимать напрасно место, я, вспомнив о просьбе комкора, принялся за дело. Рисовать я любил с детства, и сейчас меняя листы ватмана, один за другим, я рисовал самоходки, вспоминал их из журнала, «моделист-конструктор», и копировал из памяти, за полчаса, десяток разных моделей, пора остановиться. На выходе из палатки, нос к носу, столкнулся с Витей Сазоновым, он был весел,