– Смерть москалям! Смерть ляхам! Смерть жидам! Смерть комиссарам! – заревела толпа.
– Убивайте жидов! Смерть..!
В общем, дороги домой я не помню, но в дом я влетел, в квартиру заскочил и начал бешено запирать все замки и засовы…
– Что ты делаешь? – спросила мама и я обернулся, подперев спиной двери.
– Мама… мама… они хотят нас убить… – прохрипел я и заметил, что страха больше нет, а есть вопросы, куда спрятать маму и прадедушку, – давай убежим.
– Кого?
– Они кричат, что хотят убить всех евреев…
Прадедушка поднялся. Я подбежал к нему и обхватил его руками, уткнувшись лицом в одежду.
Мама шила мне рубашку… Она больше ничего не спрашивала… На улице был шум, крики, вопли, билось стекло, смех, то тут, то там слышались выстрелы. И одиночные, и очереди, и одни за другим…
Я понял, почему мама ничего не спрашивала. Ей и так всё стало понятно…
Прадедушка присел. Я не отрывался от него, словно прилип, просто не хотел отпускать. И мне сильно хотелось плакать. Но я не мог. Я боялся что меня услышат… И так шли минуты. Не долго… Но их так хотелось продлить, растянуть, остановить, что это невозможно описать. И поэтому я не нахожу слов…
– Что бы не случилось, – сказал прадедушка, – помни имя своё. И прежде всего не забывай, что ты еврей, а потом уже всё остальное, – улыбнулся он и спросил, – ты понял?
– Угу, – кивнул в ответ я…
Наконец, на лестнице послышались шаги… Да что там ждать? У нас был первый этаж, с выходом на внутренний дворик…
– Миша, – посмотрела на меня мама, а я оторвавшись от прадедушки, хотел было броситься к ней, но она меня остановила, схватив за руки.
– Миша, там, под комодом есть ниша в стене. Она заклеена обоями. Но они отодвигаются и задвигаются как форточка. Ты маленький. Только ты туда влезешь. Спрячься. И что бы ни было, сиди тихо как мышонок. Понял?
– Понял, – отступил я.
Дверь начали ломать или бревном, или прикладами.. не знаю. Но мне почему-то ясно представлялись приклады и озверевшие лица тех кто разносит нашу дверь…
Мама затолкала меня под комод, и я словно провалился в этот тайник. «Шторка» из обоев закрылась…
Вдруг всё стихло и по квартире раздался топот сапог…
«Я не видел этого тайника. А значит и меня не видно… Но мне видно всё что в комнате. И хорошо, что только ноги тех кто там. Иначе и меня бы увидели…», – думал я.
– Почему не открываем? – наконец услышал я чей-то голос, такой страшный, как мне тогда показалось, что я его запомнил на всю жизнь…
Чьи-то сапоги подошли к маме…
– Почему