Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители. Отсутствует

искушениях, которые доставались на долю отца Леонида. Кроме запрещения принимать мирян, ему не велено было владыкой Николаем носить схиму открыто, как постриженному в нее келейно. В жалобах на отца Леонида (одновременно и на отца Моисея) говорилось, что старчество и вообще скит – вредные для монастыря заведения и что Оптина придет от них в упадок. К сожалению, были среди старшей братии монахи, которым хотелось «разогнать лянидовшину»¹²³. При этом, несмотря на запрещение принимать народ, старец не мог избегнуть этого, хотя бы того и желал иной раз ради уединенной молитвы: люди упорно и в большом количестве проникали к нему… Что было делать!

      Однажды отец Моисей увидел толпу народа около келии старца, вошел к нему и сказал: «Отец Леонид! Как же вы принимаете народ? Ведь владыка запретил». «Вместо ответа старец, – говорится в его житии, – отпустил тех, с кем занимался, и велел келейникам своим внести к себе калеку, который в это время лежал у дверей его кельи. Они принесли его… <…> “Вот, – начал старец свою речь, – посмотрите на этого человека. Видите, как у него все члены телесные поражены? Господь наказал его за нераскаянные грехи. Он сделал то и то, и за все это он теперь страдает, он живой в аду. Но ему можно помочь. Господь привел его ко мне для искреннего раскаяния, чтобы я его обличил и наставил. Могу ли я его не принять? Что вы на это скажете?” Слушая отца Леонида и смотря на лежавшего пред ним страдальца, отец игумен содрогнулся. “Но преосвященный, – промолвил он, – грозит послать вас под начал”.– “Ну так что ж? – ответил старец, – Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тот же Леонид! Я к себе никого не зову, а кто ко мне приходит, тех гнать от себя не могу. Особенно в простонародии многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи. Как могу презреть их вопиющие душевные нужды?” Отец игумен Моисей ничего не мог на это возразить и молча удалился, представляя старцу жить и действовать, как укажет ему Сам Бог»¹²⁴.

      Улучшению этого трудного положения старца сильно помог митрополит Киевский Филарет (Амфитеатров), бывший Калужский. Он посетил монастырь вместе с владыкой Николаем и оказал почитаемому им старцу явные знаки внимания. Он попросил владыку Николая благословить старца открыто носить схиму, что тот и сделал. Призвав отца Леонида на чаепитие, митрополит посадил его рядом с собой и вел беседу в основном с ним, выказывая ему перед всеми отеческую любовь. Видя это, жаловавшиеся ранее на старца призадумались и, вероятно, поняли свои заблуждения. А в целом митрополит Филарет остался доволен и обителью, и скитом и тепло обошелся с братией.

      В 1836 году один благочестивый помещик Алексей Иванович Желябужский выстроил в монастыре удобный корпус, где предоставил старцу четыре комнаты (столько же и для себя). Они здесь с помощью келейников читали правила и Священное Писание. Позади этого дома был дровяник, и отец Леонид иногда рубил там дрова, отвечая при этом на вопросы братии. По распоряжению начальства калитка в этот