– По отпечатку кровавой ладошки на перилах, конечно же. Ты ведь единственный живой человек в этом городе, не считая меня, – пояснил Антон.
– Да нет же, я не об этом. Как ты вообще нашёл тот разрушенный дом во всём этом кошмаре?
– Кошки… – после недолгих размышлений ответил Антон. – Мне кажется, я их услышал.
– Ты!? Услышал?! Да не смеши! Ты – и услышал! Нет, только не ты! Кто бы мог подумать! – она залилась звонким, почти истерическим смехом, а Антон не знал, что ответить, и только думал: «Она сошла с ума. Да и кто б не сошёл».
Оказавшись внутри своего убежища, брат и сестра собирались так быстро, как только могли. Было решено брать лишь самое необходимое. Самое необходимое, теперь уже в количестве ста семидесяти одного мурчащего создания, теперь напоминало единый организм, опровергая всем своим поведением знаменитое утверждение о том, что кошка гуляет сама по себе и является животным, неспособным действовать коллективно. Больше полутора сотен кошек выстроились перед выходом из ДК, лишь услышав от Нины решительную фразу: «А теперь все вместе быстро отсюда уходим». Даже у Антона, каждый день наблюдавшего то, с какой необычайной лёгкостью его сестра управляется с кошками, от удивления расширились глаза. Впрочем, он понимал, что позволить себе отвлечься на осмысление этого удивительного феномена в условиях всего происходящего было бы сейчас не меньшей глупостью, чем недавний поступок его одержимой Мурманией сестры. Он наскоро перевязал всё ещё кровоточащее Нинино колено, после чего отыскал один из ранее вынесенных из торгового центра пуховиков, ставший заменой драповому пальто, которого Нина недавно лишилась, и сразу же после того, как сестра его надела, поспешил к выходу. Нина же вместе со своим пушистым отрядом двинулась следом за ним.
Всё ещё открытый эвакуационный люк располагался в самом центре города или, если сказать точнее, того, что когда-то им было. Они двигались так быстро, как только могли, понимая, что спасительная дверь в загадочное подземелье может закрыться в любую минуту, и даже Нина, хромавшая на одну ногу, не отставала от своего брата ни на шаг. Ну а кошки… Они походили теперь на крыс, следующих за Гамельнским Крысоловом, только двигались они не по велению волшебной флейты. Для того чтобы разношёрстная мурчащая орава превратилась в организованный строй, потребовалось лишь намерение маленькой девочки. Может ли мания, пусть и с приставкой «мур» оказывать подобное влияние не только на одержимого ею человека, но и на животных, его окружающих, или же их подобное поведение стало следствием природного инстинкта к выживанию, заставившего столь безоговорочно довериться девочке, внешний вид которой так явно говорил о том, что ей самой нужна помощь? Быть может, кошки, чувствуя неминуемую опасность, ассоциировали возможность своего спасения именно с Ниной? Или же их