– Князь Михаил Тверской, – мелькнуло имя неведомого властелина, словно его кто-то подсказывал ей.
Он погиб когда-то в орде от рук князя Ивана – деда Дмитрия, но она призывала тень его, разве не хотелось ему так же отомстить тому, что был причастен ко всем его бедам и несчастиям. Она решила обратиться к тем, кто на месте его в Твери оставался.
Алексей узнал о разговоре от слуг верных, которые все ему передавали, что в его отсутствие происходило. Он понимал, что мальчишка поступил опрометчиво. Нет у человека страшнее врагов, чем обиженная и преданная женщина. Он не должен был так делать, но таков уж был Дмитрий. Его трудно было упрекнуть в мягкости, хотя на первый взгляд он именно таким и кажется. Но Алексию надо было последить за этой девицей. Если дурное зерно в удобренную почву бросить, то оно быстро прорастет, еще неизвестно что из всего этого получиться может.
Он отправился в монастырь и долго говорил с одной из монахинь – тетушкой Любавы. Она заверила его, что девица будет под присмотром, она не навредит им в ярости своей. Она говорила вечером с девицей, неожиданно появившись в их доме. Это показалось Любаве странным, хотя возможно только совпадение и не стоит ломать голову.
– Мы встречались с князем в последний раз, – отвечала она угрюмо.
Она видела черные одеяния и поджатые губы, и с ужасом представила себя на ее месте, нет, уж лучше русалкой в озере, чем запертой за высоким забором.
– Он не обещал мне ничего больше. Я просила его, умоляла, но вместо сердца у него камень в груди, мне не на что надеяться.
– А тебе были нужны ложные обещания? – спросила она сердито.
– Но и жестокость убивает и толкает в бездну. Ты напрасно тревожишься, твой митрополит может быть спокоен. Хотя я пока не ведаю, что мне делать и как быть.
– Ты должна просто жить, на нем свет клином не сошелся.
– Если бы мне пришлось вырваться из монастыря, я бы даже радовалась такой жизни, – говорила она, но мне придется жить без князя.
– Нельзя потерять то, чего никогда не имел, – отрезала она, и в тот момент они были так похожи, словно единое целое.
– Ты напрасно так о монастыре говоришь, там бы ты свою душу спасла, а тут трудно даже сказать спасешь ли ты ее или нет.
Любава не скрывала своих чувств, монахиня видела, что с ней все хуже, чем издалека казалось. Она опомнится, и в ненависти натворит еще больше. А ей придется перед Алексием, и небесами отвечать за то, что случиться с ними может. И все только потому, что этому юнцу хотелось испытать все, что в мире этом творится. И она не сможет сказать им, что ни о чем не догадывалась.
№№№№№
Князь