– Утихни, – следовало ему сказать одно только слово – буря пала песком. Хедрик отмахнулся рукой от налетевших на него сильф, взглядом сжег паутину над головой и убил тучных пауков. Их пухлые трупики с грохотом упали на пол, подымая в воздух очередную стаю пылинок.
– Зачем моих друзей обижаешь? – прозвучал гневный старческий выкрик. Хедрику потребовалось две виры, чтобы отыскать хозяина голоса: тот сидел за столом в углу, облаченный в белый дублет, поросший плесенью. Только приглядевшись, волшебник разглядел в темноте его просевшее лицо и два огромных пустых глаза. Мертвых глаза.
Летописец уже не был человеком. От Илуса прежнего остался смутный образ его самого в тысячелетнем возрасте, но остался не на долго. Он медленно исчезал, обращаясь в эссенцию души, в унтвика без желаний и чувств.
Длинные седые волосы скрывали половину его полупрозрачной головы, на кончике носовой кости, едва прикрытой грибным наростом, перекошенные на одну сторону неуклюже сидели очки. Кожа с трудом закрывала собой череп, позвоночник с ребрами и другие кости. Неживой, но еще и не до конца мертвый. Илус был лишь призраком, не человеком.
Мудрец сверлил Хедрика глазами и ему, великому волшебнику Руны, стало не по себе.
– Илус Краджус! – воскликнул алакс и распростер руки, тем самым скрыв свою внезапную неловкость. – Давно не виделись, мой друг!
В первую туну Хедрик хотел подойти и обнять летописца, но потом вспомнил о его естестве и замер с глупой ухмылкой на лице.
– Ты мне не друг, – злобно отсек Краджус. – Говори, зачем пришел и убирайся.
Хедрик в одно мгновение оказался у стола. От неожиданности летописец чуть было не упал со стула. Алакс впился в его круглые пустые глазницы.
– Не испытывай мое терпение, старик, – сквозь зубы процедил волшебник. – Однажды оно может кончиться, и тогда я разнесу твою треклятую башню на кирпичи.
– И тогда ты освободишь меня…
– О, да, ты получишь свою желанную свободу, но не вздумай этому радоваться. Твоя душа пополнит список тех душ, что отправятся ко мне с ближайшим перераспределением.
– Зеркало…
– Да, Илус, зеркало отныне мое, и я буду решать, кто через него переродится, а кто – нет. Так что пока я не соизволил превратить твою обитель в груду камней, будь добр, обращайся