В определенный момент Кейт, подрагивая голосом от благоговения, объявила:
– А теперь давайте пригласим на сцену солнце нашей сунжегорской поэзии. Человека, пред талантом и самоотверженностью которого мы все должны склониться. Министра печати Джамика Булатовича Омарова, прошу!
И на сцену тут же принялся карабкаться потешный Колобок, облаченный в пожеванный черный костюм. В руках у Колобка было несколько составленных друг на друга огромных коробок, начисто перекрывавших ему обзор. В тот момент, когда этот бедолага проходил мимо оркестра, музыканты, видимо решив приветствовать такую звезду особо, заиграли еще громче. Особенно расстарался тромбонист, вскочивший с места и выдавший звонкую руладу. Джамик Булатович вздрогнул и выронил коробки, из которых тут же посыпались, блестя новенькими переплетами, одинаковые книжки.
– Джамик Булатович! – вскрикнула Кейт, бросаясь к нему на помощь.
– Ничего-ничего, – вальяжно ответствовал тот, подбирая рассыпанные фолианты.
На обложке мне удалось разглядеть изображение Зевса-Громовержца, чертами лица подозрительно напоминающего самого министра печати. А внизу шло начертанное размашистыми красными буквами название: «Я – Джамбулат Омаров».
– Это я свою новую книгу стихов захватил. Только что издана. Хочу преподнести гостям – с автографами, конечно.
Кейт едва не разрыдалась над такой щедростью и скорее потащила Колобка к микрофону. Там же Джамик Булатович, объявив, что только вчера его по случаю надвигающегося праздника озарило вдохновение, прочел свои новые стихи:
Шум потока, выси гор,
Дождь и мгла, и вихрей спор,
На угон коней табунных,
На овец золоторунных,
Где витают вепрь и волк,
Наш залег отважный полк.
Я едва не до крови прикусила губу, чтобы не расхохотаться, обещая себе, что завтра непременно расскажу Хаве, как отличился на празднике министр печати, во всеуслышание присвоивший себе стихи Грибоедова. Сейчас же проявлю стойкость и ничем не выдам своего веселья.
После завершения официальной части я, разумеется, подошла к Колобку, дабы получить из его чутких рук новое творение «бриллианта в короне сунжегорских поэтов», как именовала его все та же захлебывающаяся восторгом Кейт, вместе с автографом, разумеется. Там и состоялось наше судьбоносное знакомство, во время которого Джамик Булатович