До города мы с Артуром ехали молча. Небо над горами уже начинало светлеть, и серпантин, по которому неслась машина, утратил большую часть своей опасной таинственности. Мне уже больше не мерещились засевшие в ущельях абреки и скачущие по уступам трепетные лани. В серых предрассветных сумерках я видела лишь старую, давно не асфальтированную дорогу, на которой Артуру то и дело приходилось притормаживать, буйную растительность по обочинам и мелькавшие изредка дома пригородных сел.
На душе было паршиво. Я думала о признании этого наивного мальчика, о том, что, наверное, в какой-то другой жизни, в иной реальности, могла бы ответить на него. И, кто знает, возможно, жить с ним мирно и счастливо. Однако же в заданных обстоятельствах это было совершенно невозможно. И даже не потому, что мы с ним были людьми из разных миров, не потому, что столкнули нас чужие интриги. А потому, что внутри у меня зачем-то жили воспоминания о тех сокровенных трех днях, проведенных в жарком Средиземноморье.
Мне вспомнилось, как в один из дней Тимофей нашел у меня в номере на столе рукопись моего последнего романа, которую я взяла в отпуск, чтобы отредактировать перед сдачей в издательство. Как я, выйдя из душа, обнаружила, что он с увлечением читает мою очередную историю. А потом говорит мне:
– Ты очень талантливый человек, Настя. По-настоящему сильный писатель. До сих пор я твоих книг не читал, но теперь обязательно прочту.
И я рассмеялась:
– Да брось, не чувствуй себя обязанным хвалить мои вирши.
Он же качнул головой, посмотрел серьезно и ответил:
– Я и не чувствую. Говорю от чистого сердца.
А после, когда он уехал, так и не попрощавшись со мной, я, проснувшись, нашла на подушке подвеску, розовый прозрачный камень в форме слезы. Под камнем же лежала записка: «Анастасии, прекрасной женщине и талантливому писателю».
Меня тогда скрутило от боли. Сколько бы я ни предчувствовала наше неминуемое расставание, мне все же очень тяжело было оттого, что все закончилось так скоро. Что только вчера вечером он обнимал меня, будто пытался защитить в своих руках от всего мира. Вчера только невесомо касался губами волос, и я чувствовала виском жесткую щетину на его подбородке. А теперь его не было – и лишь легкая вмятина на подушке, впитавшийся в простыни запах его большого сильного тела и эта розовая «слеза» свидетельствовали о том, что он мне не приснился, что он действительно был.
Случайная встреча, которой суждено было стать самой важной в моей жизни. Случайный мужчина, который, сам того не желая, затмил всех, кто был в прошлом и мог бы быть в будущем. Единственный, настоящий, мой…
Артур притормозил у крыльца гостиницы, где я жила. И я, сухо откашлявшись, прижала ладони к глазам.
– Вы плачете? – испуганно спросил он, обернувшись.
И я, помотав головой, через силу улыбнулась:
– Нет, что вы. Просто глаза устали, утро уже… Спасибо вам, Артур.