Новым в прокурорской деятельности стало установление судебного контроля законности и обоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, инициированное Верховным Судом РФ, которая на стадии предварительного расследования по абсолютному большинству уголовных дел применялась с санкции прокурора.
Новелла была воспринята неоднозначно и прежде всего самой прокуратурой, что во многом было обусловлено отсутствием в уголовно-процессуальном законодательстве соответствующей правовой нормы. Поступавшие жалобы на необоснованность ареста традиционно рассматривались прокурором, то есть органом, который его и санкционировал, а потому большинство таких обращений оставлялись без удовлетворения.
Однако в октябре 1991 г. Верховный Суд РФ принял к своему рассмотрению жалобу адвоката А. В. Клигмана на заключение под стражу его подзащитного В. Ф. Грушко (обвиняемого по уголовному делу ГКЧП), основываясь на Декларации о государственном суверенитете РСФСР, объявившей приверженность РСФСР общепризнанным принципам международного права, в частности, Международному пакту о гражданских и политических правах, принятому резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 2200 А (XXI) от 16 декабря 1966 г., ч. 1 ст. 9 которого гласит: каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно.
Именно с этого времени стала формироваться практика судебного контроля законности и обоснованности ареста и заключения под стражу в качестве меры пресечения, санкционированных прокуратурой. Так, если в 1992 г. судами было рассмотрено 14387 жалоб на аресты и заключение под стражу с санкции прокуроров, то в 1996 г. – 71373 таких жалобы. Одновременно уменьшалось число удовлетворенных жалоб, что стало положительным