В индейских прериях и тылах мятежников. (Воспоминания техасского рейнджера и разведчика). Джеймс Пайк

как угодно, но только не в общую униформу, – вооруженных двуствольными дробовиками, ружьями для охоты на белок и шестизарядными револьверами Кольта, восседающих в испанских седлах, уложенных на спины маленьких, крепких, полудиких, управляемых мексиканскими шпорами лошадей, небритых, немытых, недисциплинированных, но смелых и благородных людей, способных проехать везде – и по дорогам, и по прериям и по лесам, – и тогда вы получите совершенно верное представление о том, как выглядел отряд техасских рейнджеров на марше. В такой толпе невозможно отличить офицеров от рядовых, поскольку у первых нет никакой особой одежды, и все они действуют как единое целое.

      Лагерь мы обычно ставили в какой-нибудь лощине, палатки устанавливались по кругу на равном расстоянии друг от друга. Лошадей привязывали к кольям сорокафутовой веревкой, что позволяло им пастись за пределами лагеря до «отбоя», когда их заводили внутрь, а веревку сматывали, чтобы она стала короче. Часовые стояли вне кольца палаток, и на некотором расстоянии от него, в то время как конные часовые находились внутри. Из Белтона мы отправились к Гейтсвиллю, перешли ручей Коу-Хауз-Крик и пересекли горы Оул-Крик Маунтинс. Устраиваясь лагерем у Оул-Крик, мы так радовались, что теперь после тяжелого дня мы сможем несколько часов отдохнуть, но на самом деле вышло совсем по-другому.

      Около двух часов ночи, когда все мы крепко спали – тишина была идеальной – нас внезапно поднял ужасный крик, лошади вставали на дыбы и рвались с привязи, их глаза сверкали, а их ноздри раздувались – гнев и страх звучал в их громком фырканье. Стало очевидно, что на нас никто не нападает, но люди, похватав свои ружья, приготовились защищаться. Минут на пять воцарилась полная тишина, но затем вновь раздался страшный вопль, и огромная пума, так неожиданно появившаяся на ветке, прямо под которой стояла капитанская палатка, схватила кусок сырой говядины, который лежал удобно для нее, а потом так молниеносно исчезла со своей добычей, что и выстрелить никто не успел. Животное было настолько крупным и сильным, что, несмотря на то, что эта говядина весила не менее 30-ти фунтов, на быстроту его движений она никак не повлияла. После долгого и искреннего смеха, а также обсуждения многочисленных предположений о том, как эта пума сумела незаметно обойти часовых, в лагере вновь стало тихо, а пока большинство отправилось на боковую, старые охотники небольшими компаниями расселись у лагерных костров и до самого утра «травили байки» о своих замечательных встречах с пумами, медведями и рысями.

      На следующий день мы прошли через Гейтсвилль и расположились лагерем на северной стороне города. Его граждане настояли, чтобы мы приняли то обилие их тортов и пирогов, которыми они желали поприветствовать нас, просто потому, что, как выразился один старик, раздавая их нам из огромной и доверху наполненной корзины: «вы идете туда, где такого просто нет». Из Гейтсвилля наш маршрут пролегал через Кросс-Тимберс к Ред-Форк-Бразос. Мы охотились на оленей, диких индеек и пекари,