Я бросила взгляд на часы. До начала занятий в колледже оставался еще час.
– Я могу приехать прямо сейчас, если это удобно, – сказала я.
– Спасибо, мисс Бреннан. Я предупрежу миссис Харрисон.
В школьной канцелярии пахло растворимым кофе и краской для принтера. У дальней стены с жужжанием работало копировальное устройство; на его выходном лотке росла стопка готовых документов. Опоздавшие ученики, выстроившись в очередь, разбирали еще теплые листки. По их недовольным, опухшим лицам было видно, что они недоспали.
Облокотившись на высокую конторку, за которой сидела секретарша, я сказала:
– Я к директору Харрисон.
– Вы – мисс Бреннан?
– Да.
– Одну секундочку, я только сообщу миссис Харрисон, что вы здесь. – С этими словами она сняла трубку телефона. – Может быть, пока присядете?
Я повернулась к стоявшим в углу креслам. На одном из них я увидела Кэсси, которая, болтая ногами, играла с надетым на запястье браслетом. Школьный рюкзачок валялся под креслом на полу.
Шагнув вперед, я опустилась перед ней на корточки.
– Кэсси, дорогая, что случилось? – спросила я, а сама ощупывала ее руки, локти, колени, торопясь убедиться, что с ней действительно все в порядке, что она не избита и у нее ничего не сломано. Наконец я погладила дочь по щеке и взяла ее за руки.
– Ну, все в порядке?
Подняв на меня взгляд, Кэсси пожала плечами.
– Я не знаю. Когда прозвенел звонок на урок, миссис Пирс вдруг сказала, чтобы я взяла вещи и шла сюда. Я и пошла.
При этих словах мною овладело тревожное предчувствие, но я постаралась этого не показывать. Сев на соседнее кресло, я пригладила растрепавшиеся волосы Кэсси, гадая, что такое могло произойти, что директор школы захотела увидеть нас обеих.
– Меня вызвала директор Харрисон, – сказала я Кэсси. – Ты не хочешь мне ничего рассказать?
Кэсси покачала головой и снова опустила взгляд. Руки она сложила на коленях, и браслет, который был у нее на запястье, выскользнул из-под манжета школьной блузки. Только теперь я рассмотрела его как следует. Это оказался треугольный кусочек бело-голубого «морского стекла», оправленный в серебряную проволоку и надетый на старую, растрепавшуюся и потертую бечевку. Мне потребовалось всего мгновение, чтобы вспомнить, что это за стекло. Я даже вздрогнула – до того отчетливой была представшая перед моим мысленным взором картина: вот я – совсем еще девчонка, чуть старше Кэсси – протягиваю руку, и юноша, которого я когда-то любила, кладет мне на ладонь кусочек шершавого, покрытого крошечными ямками стекла, который он только что нашел в песке. Оуэн – вот как его звали… Воспоминание было приятным, и мне захотелось задержаться на нем подольше, с головой