Тамерлан подскочил на кровати, ринулся к дверям, потом резко замер и, обернувшись, спросил:
– Дед… ты..?
– Давай иди, иди, Митя, я тоже, я сейчас, – он осторожно приподнялся на постели и перенес ноги на пол. Ох уж эта немощь, эта одышка, эта постоянная боль в груди. И это нескончаемое бегство.
Митя скрылся в проёме. Кириллу Фёдоровичу не нужно было одеваться – они давно уже все спали в одежде. Последние два-три месяца ноги всё чаще отказывались ему подчиняться. «Лишь бы котелок продолжал варить, а то ведь всякое бывает», – часто думалось ему. На фоне регулярной в последнее время канонады он иногда ловил себя на ощущении, что находится в тревожном ожидании: вот сейчас к нему в траншею свалится сверху тяжелый продолговатый металлический предмет с массивным набалдашником, без чеки, без смысла, без шансов избежать неизбежное. Галка называла такие моменты приступами спутанности сознания, которые начинали его действительно пугать. Да, лишь бы котелок не продырявился – не время сейчас, до Пятигорска бы дотянуть.
Кирилл Фёдорович выпрямился во весь рост и вдруг замер, пробормотав:
– Старый пень… надо было сказать ему. Конечно, надо было, вот я…
– Тесть мой, как вы тут? – на пороге появился Аслан – высокий, худощавый, собранный, с умными и, как всегда, внимательными глазами.
Второй взрыв прогремел чуть дальше первого, но в той же стороне – значит, метили направленно в одну точку.
Не долго думая, Аслан двумя шагами преодолел разделявшее их пространство и, аккуратно обхватив тестя спереди, приподнял его с видимой легкостью, невзирая на протесты подопечного, и мелкими шажками направился со своей ношей обратно, через дверной проём к подполу, где их уже ждал Иса, старший сын – точная внешняя копия Аслана, только моложе гораздо.
Там, под их недостроенным домом, в земле, было всё необходимое, чтобы переждать обстрелы и зачистки – Кирилл Фёдорович сам ещё в прошлом году укреплял свод и стены, возводил перегородки, даже вентиляцию с толком удалось проложить. Думали, урожай хранить будут. Сейчас провианта хватало, и тёплых вещей, и топчанов. Жаль было всё это оставлять тут на произвол и разграбление. Но детей и женщин нужно было эвакуировать.
Ту ночь они пережили, обошлось. Аслан утром ходил к брату узнать, как у тех прошло. За красным кирпичным забором, где ещё три года назад они вместе возводили кладку, всё оставалось по-прежнему, кроме одного – не было самого дома. Вместо него посреди широкого двора дымилась груда разбросанного кирпича, утвари и другого бесполезного теперь хлама. Никто