И, спасая край родной, встал у озера стеной.
От Берлина вдалеке, не на море иль реке –
В первый раз познал фиаско крестоносец
в грозной каске!
На Чудском на озерце, без улыбки на лице,
Под народный клич «УРА» потонула немчура.
Польский пан – свиреп, ершист – оголтелый реваншист,
Не стеснялся в откровеньях,
что страдает несвареньем
От того, что за границей, где Москвой зовут столицу,
Смеет жить, – кричал урод, – недоразвитый народ.
С этой бандой неумытой гордой Речи Посполитой
Нет желания быть рядом, с теми,
кто с открытым задом.
«И поэтому берусь раздербанить злую Русь!»
И вы знаете – увы, он добрался до Москвы.
В Кремль забрался, ноги свесил,
был вначале ярок, весел,
Зверства разные чинил – вешал, резал и казнил.
Но однажды недалече мужики собрали вече,
Где Пожарский слово взял,
Минин с чувством поддержал.
И решил честной народ изничтожить польский сброд.
Бой не слабый был тогда, и забыло на года
Панство к нам пути-дорогу, но опять не слава богу –
Новый ворог у дверей и покруче, и бодрей.
Швед бывал у нас не раз. Положил, зараза, глаз
И решил, что Русский Запад будет занят им! – Сейчас!
Он сначала на Неве получил по голове.
Саша Невский что почём – разъяснил,
чтоб к нам с мечом
Не ходили – попросил. Намекнул и пригрозил:
«Если кто с мечом придёт – от меча же и помрёт!»
Но не внял призыву швед, хоть и стих на много лет,
Потому как под Полтавой распрощался
с гордой славой.
Был Петром уделан в хлам! Долго бегал по холмам,
Не сдавался, гоношился – и за это поплатился.
С той поры немало лет пролетело, только швед
Не пытался больше впредь лезть туда,
где спит медведь!
Нынче он в обиде к нам, хотя суть не знает сам:
Как с такою грозной славой –
и по морде под Полтавой?
Но молчит как рыба швед, когда просят дать ответ:
«Как ты так завоевался, что в Полтаве оказался?
Где Стокгольм, а где Полтава?
Ты чего курил, красава»?
Был ещё другой конфуз. Как-то раз один француз
Тоже рвался и, увы, был на улицах Москвы.
Но недолго наслаждался! Хлеба с солью не дождался!
Погостил денёк другой – и опять к себе домой.
Как-то Русь не приглянулась, и особенно зимой!
Видно, было не дано. Навсегда Бородино
Будет в памяти народа, где фельдмаршал-воевода
Им отпор достойный дал. Он сей бой не проиграл.
И