Ника потащила девочку в палатку, которую снимала у Верки, все еще красивой темноволосой женщины лет за тридцать, державшей здесь пару торговых точек. Говорили, что Верка прежде была обычной проституткой – пока был на нее спрос, а потом перешла на торговлю всякими бабскими мелочами: шпильками, помадой и прочей ерундой. Ну, и девчонок клиентам поставляла – как без этого?
В палатке Ника первым делом устроилась на потертой подушке, на которой вышита была злобная морда с красными глазами – наверное, древний демон. Это была подушка матери – одна из немногих вещей, что остались у Ники на память о прошлом. Ника больше любила отца. Но и с ним пришлось проститься. Возможно, он был еще жив, но шансов увидеться у них почти не было, это она понимала. Его оттуда, где он теперь находился, не вернуть было. Разве что попасть туда самой. И то не факт, что она его там нашла бы.
Девчонка-найденыш быстро свернулась в клубок прямо на полу, покрытом вытертой тряпкой, и уснула – видно, ее сморило после еды. «Интересно, когда она последний раз ела досыта? Судя по всему, очень давно». Ника улеглась удобней и тоже вскоре задремала.
Когда она проснулась, девчонка сидела, обхватив свои острые коленки руками.
– Жрать охота, – пробормотала она, заметив, что Ника открыла глаза.
– Опять? – удивилась девушка. – Ладно, сейчас сходим. Так тебя, значит, Женькой зовут?
– Нет. Не знаю. Раньше Кулемой звали.
– Кто звал?
– Челноки. Я с ними ходила.
– А теперь они где?
– Не знаю. Делись куда-то. В туннеле был дым, я испугалась. Потом, когда дыма не стало, я их не нашла. А потом ко мне эта тетка прицепилась.
Ника хмыкнула.
– Про тетку забудь. И про погоняло свое – тоже. Кулема – это не имя. Что дальше делать собираешься?
Девочка с удивлением уставилась на спасительницу – кажется, бродяжка об этом не задумывалась.
– Не знаю.
– Можешь пока остаться тут, – сказала Ника, – но долго тебя кормить я не смогу. Я через пару дней уйду по своим делам.
Прошлое ее дело закончилось неудачно, поэтому нужно было срочно что-то придумать, чтобы подзаработать.
– А мне куда? – спросила оборвашка.
– Не знаю, – пожала плечами Ника. – Ты ж раньше где-то жила? Мамочки ты не помнишь, это я поняла. А другие родственники у тебя были?
Девчонка покачала головой.
– Не знаю. Не помню.
– Ну, это не мое дело, – устало сказала Ника. – Я не собиралась тебя себе на шею сажать.
Прежняя Ника не стала бы разговаривать так. На Красной линии даже потерявший родителей ребенок получал питание, пусть и скудное, и какой-никакой уход. Но бродячая жизнь приучила девушку ко многому. Да и дети встречались разные – некоторым из них лучше было в темном туннеле