Оставайся близок мне. Цешковски

с более сложными сочетаниями. Иногда, когда я затруднялся с определением какого-то цвета, он брызгал чем-то на такие длинные полоски, подобные тем, что стоят в парфюмерных магазинах, и давал мне их понюхать, пропитанные самыми разными запахами. Он спрашивал, какой цвет я чувствую, и если я, к примеру, говорил, что я чувствую аромат лимона, я сразу понимал, что этот цвет желтый или близкий к нему. В общем, через некоторое время я смог увидеть все бумажки, а также некоторые оттенки, после чего перестал посещать доктора. С тех самых пор каким-то образом я чувствую цвет, когда трогаю предмет или же он источает какой-то характерный запах. На самом деле процедур было довольно много, и все они были разные, я уже не помню толком, что именно я делал на этих сеансах.

      – Должно быть, они были дорогостоящие?

      – Я не знаю, брат не говорил.

      Из-за угла ближайшего дома доносился аромат шоколадных и молочных напитков, исходящий из кофейни, о которой, должно быть, говорил Макс. Когда я зашел в помещение, мое лицо окутало теплым воздухом, так что туман, налипший на него, растворился в этой теплоте. В воздухе кофейни витали разнообразные ароматы, которые смешивались между собой в более сложные, непонятные моему обонянию. Я прикоснулся ладонью к поверхности столика – мягкого дерева, изрезанного бороздками древесного узора, теплого и рыхлого. Я опустился на кресло, обитое байкой или чем-то типа того. Оно было просторным и уютным, я окунался все глубже в него, точно в теплый кокон, защищавший меня от внешнего холода.

      Я снял куртку и передал Лене, чтобы она повесила ее на вешалку.

      – Куда-нибудь поближе, идет? – я сказал. Пока Макс заказывал напитки и десерт, я водил ладонью по мягкой ткани кресла, кремовой и теплой, способной нагреться до бежево-розового цвета, как если бы на пушистых его щеках выступал детский румянец. Байковый кокон был уютным, а у самой его спинки лежал ворсистый плед, выполненный из совершенно другого материала. Плюшевый и плотный, он втянул мою руку, которая погрузилась в него подобно маленькому зверьку, разрывшему себе уютную норку и теперь ютившемуся там. Рука-зверек покинула свое вместилище, когда принесли горячий шоколад с густой пористой пенкой, усыпанный мягкими цилиндриками воздушного зефира. Мой ноздри щекотал аромат молока и какао, а также ванили и сладкого тростникового сахара. Я коснулся губами края чашки, и тягучий напиток нежно растекся по моему языку. Теплые, совсем не обжигающие, кусочки шоколада и зефира таяли у меня во рту, превращаясь в разноцветные согревающие потоки. Когда я поставил чашку на столик, от моих пальцев отскочили десятки искорок, рождение которых никто даже не заметил.

      – Я заказал печенья, – сказал Макс, обращаясь ко мне. – Ты, кажется, любишь выпечку, не так ли?

      – Чего-о-о? – возмутилась Лена. – Макс, ты че, я же просила шоколадку. Брат, ты невыносимый тормоз, понял?

      – Ну, так пойди и сама закажи, ясно? Нет, серьезно, ты только посмотри на нее, эй!

      Ничего на это не ответив,