– Ага, ииреем. А родился я когда, в каком веке? В девятнадцатом? – Продолжал спрашивать Савва, старательно записывая за сестрой.
– Да не ии-, а иереем. Что ты там про год рождения сказал? Когда ты родился? – Переспросила у него Клавдия.
– Так ведь я когда родился? В одна тысяча девятьсот девяносто девятом году, а это значит, в девятнадцатом веке, – стал объяснять Савва.
Растерявшаяся поначалу Клава зашлась в хохоте.
В комнату заглянул Семён и следом за ним Маша, а между ними втиснула голову самая младшая в семье четырёхлетняя Ксюша.
– Что тут у вас? – Спросил Семён, пропуская вперёд Машу.
– Да вот, Савва в девятнадцатом веке родился, так что он у нас тут самый старший, старше бабушки, – радостно поделилась с ними своим открытием Клавдия, – а по национальности ты кто? – Спросила она у Саввы.
– Ну, карел, – мальчик насупился, чувствуя, что старшая сестра предвкушает ещё один повод для смеха.
– Да почему же карел? – Добродушно усмехнулся Семён.
– Мы в Карелии живём, поэтому. – Савва отвечал нехотя, опустив низко голову.
– Иди ко мне, родственник, – улыбаясь, проговорил старший брат, – Савва встал из-за стола и под дружный хохот прошел неуверенно несколько метров до Семёна, который подхватил его на руки, прижал к себе и с высоты своего ста восьмидесятиметрового роста громогласно объявил:
– Постановляется всех, родившихся в Карелии, считать карелами, родившихся в Англии – англичанами, родившихся в России – россиянами.
– Мы с матушкой русские, как же это вы у нас вдруг все карелами стали? – Дети не заметили, как в комнате появился отец, вернувшийся с вечерней службы, а это он внёс в разговор разумное зерно. Отец Кирилл, высокий худощавый русобородый мужчина средних лет, стоял в дверном проёме и радушно улыбался.
– Папочка, а Савва карел, он вчера родился, раньше всех, – кинулась к отцу Ксюша.
– Ладно, ладно, будет вам смеяться над братом. Давайте ужинать… – начал было говорить отец Кирилл, как Клава быстро спросила:
– Маму не будем ждать?
– У мамы сегодня занятия до… – Отец Кирилл не успел договорить закашлялся, и тут же вышел из комнаты, чтобы как можно скорее прервать кашель, пока не начался приступ астмы. Он прошёл в свою спальню, отыскал на прикроватной тумбочке флакончик с аэрозолем и прыснул в рот пару раз. Затем аккуратно снял с себя рясу и, оставшись в подряснике, вышел к столу, который накрывали Клава и Маша.
На ужин девочки приготовили макароны по-флотски. То есть кашеварила Маша, а Клава крутилась возле неё, потому что кухня была территорией её бытования.