– Эй, где ты Омарчик, сынок? Отзовись… – явственно слышится родной голос зовущей матери.
На крыше вровень над ее головой лежит он, ее двенадцатилетний сын с книгой, но отзываться не торопится. Он читает книгу, которая не дает от себя оторваться:
«… из всего сказанного следует, что имя [мудрости] необходимо отнести к одной и той же науке: это должна быть наука, исследующая первые начала и причины: ведь и благо, и „то, ради чего“ есть один из видов причин. А что это не искусство творения, объяснили уже первые философы. Ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать, причем вначале они удивлялись тому, что непосредственно вызывало недоумение, а затем, мало-помалу продвигаясь, таким образом, далее, они задавались вопросом о более значительном, например, о смене положения Луны, Солнца и звезд, а также о происхождении Вселенной. Но недоумевающий и удивляющийся считает себя незнающим (поэтому и тот, кто любит мифы, есть в некотором смысле философ, ибо миф создается на основе удивительного). Если, таким образом, начали философствовать, чтобы избавиться от незнания, то, очевидно, к знанию стали стремиться ради понимания, а не ради какой-нибудь пользы. Сам ход вещей подтверждает это; а именно: когда оказалось в наличии все необходимое, равно как и то, что облегчает жизнь и доставляет удовольствие, тогда стали искать такого рода разумение. Ясно поэтому, что мы не ищем его ни для какой другой надобности. И так же как свободным называем того человека, который живет ради самого себя, а не для другого, точно так же и эта наука единственно свободная, ибо она одна существует ради самой себя…».
– Ома-р-р, Ома-а-р-р-р, – исходит мать криком.
– Я здесь, матушка. – Пожалев мать, отзывается-таки сын, свесив голову.
– Ах ты, проказник, спускайся. Отец сердится. – Радостно восклицает та и, поправив сползший платок, спешит восвояси. Недовольный мальчишка предстает перед отцом.
– Чем таким важным ты занимаешься, сынок?
– Книгу читал, отец.
– Книгу?
– Да, отец.
– И что в ней интересного?
– Философия, отец. Древнего грека, мудреца Аристотеля.
– А-ри-сто-те-ля? – повторяет палаточный мастер Ибрахим. – Ты ведь знаешь сынок у нас большой заказ, слава Аллаху. Надо закончить сегодня. Большой куш получим, Иншаллах*, если нет: гнев, а то и отстегают камчой как ослов. Не стыдно ли