Существует тип людей, которым для создания чего-то великого необходимо сначала ухнуть в яму; вне ямы их талант угасает. Раньше считалось, что таким образом талант раскрывается у мудрецов, но как видите, и в творчестве кретинов яма занимала не последнее место. Тут задумаешься: а так ли уж велика разница между кретинами и мудрецами, если им в равной степени нужна яма, без которой те и другие ни за что не раскрываются? Но этот вопрос уведёт нас далеко и сейчас мы не будем на нём зацикливаться.
*****
Должен предупредить: книге Степана мудрецов, умников и кретинов всех мастей предостаточно, включая самого автора невнятной масти. Как и в реальности, между собой кретины и мудрецы почти неразличимы; во всяком случае, автор путается в этих подвидах. В приватных беседах Степан, уткнувшись и сморкаясь в избранную для беседы вату, жалуется ей на неумение разобраться в себе и понять, мудрец он или кретин. Вата, надувшись, молчит в тряпочку, хотя для неё совершенно очевидны умственные данные человека, который поливает собеседницу соплями, слезами, а то и водкой, но требует ответов на сакраментальные вопросы.
Без точного диагноза Степан не может нормально есть и спать, ведь медики прописывают мудрецам и кретинам несовместимые диеты и режимы сна. Ошибка в этом вопросе обходится дорого. Если, к примеру, мудрец придерживается диеты и режима, рекомендованных кретинам и противопоказанных мудрецам, он тем самым толкает себя к преждевременному кретинизму. Степан же предпочитает стать кретином своевременно и ни часом раньше. Он хочет вести жизнь столь праведную, чтобы стать кретином хотя бы на день-другой позже.
Терзаемый неопределённостью, он просыпается душными ночами в холодном поту, холодными ночами – в горячем поту, а днём не может куска проглотить. На счастье, ввиду бедности наш автор то и дело обходится без пищи, что избавляет его от мороки с глотанием кусков. Другой на его месте, люто проголодавшись, повадился бы глотать несъедобные куски. Степан легко противостоит соблазну: я видел, как он, шатаясь от бескормицы, равнодушно идёт мимо свалки несъедобных кусков, обкусанных другими, менее разборчивыми горемыками. Мимо кем-то уже сожранных несъедобных кусков он, понятное дело, шастать не может, но я уверен, что к ним Степан тем более равнодушен. Хорошо, что природа избавила нас от необходимости бродить туда-сюда вдоль проглоченных кусков: жизнь полна горечи и без этого неприятного брожения.
2. КУРИНАЯ ПОЭЗИЯ И ДЫМНАЯ ОДУРЬ
Вернёмся к допотопным героям – отчего бы кретинам не быть героями? Не одним же умникам претендовать на этот престижный ранг. К тому же, до потопа героев было хоть пруд пруди, ведь именно глобальные катастрофы резко сокращают их поголовье. Но это и к лучшему: