Глава 7. Полковник
– Сэр, мы потеряли шестьсот тринадцатый!
– Повтори!
– Мы потеряли связь с шестьсот тринадцатым, сэр!
– С шестьсот тринадцатым?!
– Да, сэр!
– Когда?
– Только что.
Роберт сделал вид, что он в искреннем изумлении, но на самом деле ждал этого и очень обрадовался, когда лейтенант появился на пороге. Для всех остальных это событие, наверное, было до абсурдности диким, поскольку за всю историю колонии они не теряли еще ни одного контейнера с пациентами. Ни одного. Тем более с такими. «Неужели она дала сбой? – будут они задаваться вопросом. – Но она никогда не давала сбоя… Это невозможно. Она идеальна. Она же – Дженнифер!» – «Ха!» – полковник знал, в чем тут дело. Дело в том, что Джен тут ни при чем. Это была диверсия повстанцев.
– Дай мне рацию. – Роберт протянул руку, и в ней тут же оказалась рация.
– Горан, прием, Горан, прием. Это Роберт, прием!
Рация затрещала.
– Роберт, это Горан, прием!
– Пропал шестьсот тринадцатый, прием!
Прошло секунд пять, прежде чем Горан ответил.
– Не уверен, что понимаю тебя, Роберт. Ты сказал, что пропал шестьсот тринадцатый, прием?
– Да, я сказал, что пропал шестьсот тринадцатый, прием.
– Как такое возможно, прием?
– Спроси что-нибудь полегче, прием.
– Какие будут наши действия, прием?
– Срочно собирай поисковую команду, прием.
– Есть, прием!
– Буду у вас через тридцать минут, прием.
– Принято, ждем тебя, прием.
– Конец связи.
Роберт положил на стол рацию и посмотрел на испуганного лейтенанта. Он стоял по стойке смирно и смотрел куда-то вдаль. «Что за истукан!» – с раздражением подумал Роберт и стал неторопливо натягивать летные перчатки.
Роберту было шестьдесят три года, но выглядел он, как и все нувры после Преображения, максимум на сорок. Короткая стрижка диссонировала с густыми черными бровями над карими, всегда строгими глазами, его бледное худое лицо заканчивалось острым подбородком, а аккуратный, правильной формы нос был почти что незаметен. Высокий, худощавый, но крепкий, Роберт был одет в серую спецовку военного образца. На груди слева виднелся знак отличия Хранителей, на черном кожаном поясе такая же эмблема располагалась на месте пряжки – троичная пирамида, разделенная на три ступени, внизу самая большая, вверху самая маленькая, – такой вот незамысловатый треугольный символ просветления, символ победы над смертью, над собственной природой, победы над самим собой.
«Что же, теперь все зависит от него!» – думал он, шагая по просторному коридору, ведущему к аэродрому. Роберт волновался. Это было нетипичным чувством для нувров. Ладони