И еще отец говорил, что никогда прежде на земле не рождалась женщина-маг. Все, кто обладал даром, были мужчинами: от великого чародея Жойга Долинного до придворного мага короля Септимия Водного. Об этом же писали и в книгах, которые отец привозил мне с каждой ярмарки. Один из авторов, почтенный профессор Ней Ловигун, утверждал, что магия зарождается в мужской железе, потому женщины и не способны ее творить. Когда я прочитала этот фрагмент отцу, он хохотал так, что за печкой упал ухват, прихватив с собой недосохшие полотенца.
Отец. Как же мне без тебя? Зачем?
Но будь уверен, Меченый дорого заплатит за то, что отнял твою жизнь. Я не успокоюсь, пока не найду его – на земле или на море, в Хрустальных чертогах богинь или в Преисподней.
Пламя на ладони дало мне достаточно света, чтобы отыскать несколько поваленных деревьев и хворост для розжига костра. Сырое дерево с неохотой загорелось, и мне наконец-то стало тепло. От ботинок валил пар. Где-то далеко ухала сова. Я сидела на бревне до самого рассвета. Спать не получалось, хотя утренний морок путал мысли. Сон был предательством по отношению к отцу. Я бодрствовала, чтобы в моей памяти он не умирал.
Как только небеса побледнели, я принялась искать в лесу следы лошади. Вскоре они нашлись, и я пошла по ним, как ищейка. Меченый ехал на юг, стараясь не упускать из виду Ленточку. Разумно, учитывая, что без воды долго не протянешь. Я держала средний темп, чтобы не выдохнуться. Бессонная ночь отняла у меня много сил, и если мне предстоит сражение, не хотелось бы проиграть его только потому, что поддалась искушению бежать.
Когда день начал клониться к закату, следы Меченого вывели меня из леса. Я оказалась возле деревни Пожарки, где по весне гудела ярмарка. Отец никогда меня не брал с собой, но много рассказывал о том, что видел, и о тех, с кем торговал. На улицах было пусто, в домах горели огни, над крышами вился дым. Мне так сильно хотелось есть, что я готова была ворваться к кому-нибудь и похитить котелок каши или краюху хлеба. Я шла мимо безликих ворот, мимо чужого, негостеприимного счастья.
У колодца виднелась харчевня «Жареный петух», в которой останавливались приезжие. Я открыла тяжелую дверь и вошла. Запах чесночного пирога заставил меня сделать лишних два шага вперед. Сидевшие за некрашеными столами крестьяне дружно обернулись в мою сторону.
– Ты кто такая? – спросил парень, одетый в кожаную жилетку поверх посконной рубахи.
– Рыжая, – усмехнулся сидевший рядом с ним толстолобый крестьянин. – Терпеть не могу рыжих.
– Я ищу кое-кого, – сказала я. – Здесь не проезжал человек на гнедой лошади? У него ожог на левой