А может, это были коньки всех братьев сразу? Наверняка они носили их по очереди после Женьки, самого старшего. Мне, конечно, больше хотелось белые «фигурки» с высоким ботинком, а не коричневые короткие «дутыши», но их мне никто не отдавал. К тому же, я привыкла донашивать после братьев их вещи. Иногда доставалось и что-нибудь хорошее – джинсы, например, или «ковбойки». Или немаркие болоньевые куртки, в которых было можно лазить по гаражам и заборам. Их было не жалко маме, потому что мама особенно трепетала только по поводу тех вещей, которые были новые и «на выход».
Свои первые шаги в фигурном катании мы делали не на льду, а на укатанном снегу – на дороге во дворе. Машин тогда было мало, и мы никому не мешали, и нам никто не мешал. На снегу было видно, кто как сделал вираж вперед и вираж назад. Особенно красивые выходили следы от разворота. И очень легко получалось ходить на зубцах.
Когда мама впервые привезла нас с сестрой на каток «Динамо», лед удивил нас – на нем устоять было труднее, нежели на укатанной машинами дороге. Но мы уже получили прививку равновесия и поэтому шишек набили немного.
Самую свою большую шишку я заработала на нашей горке. Я решила съехать по ледяному склону, стоя на ногах и спиной вперед. Смертельный был номер, потому что в конце спуска я упала лицом вниз. Из носа пошла кровь, а на лбу – не спасла даже толстая цигейковая шапка – моментально вырос рог, который в течение двух недель менял свою окраску: от чернильно-фиолетового до лимонно-зеленого. А потом синяк сполз, и под глазами залегли загадочные тени.
Вторые мои коньки были вожделенные белые «фигурки». Но у них отломились несколько крючков, с ботинок облезла краска, и они казались сшитыми из кожи старого и больного мелкопятнистого жирафа. Можно было бы покрасить их белой краской, которая осталась после покраски окон, но мама сказала: «Это же чужая вещь! Дали только покататься, а потом вернуть!» Впрочем, на ботинках еще была видна золотистая эмблема из пяти олимпийских колец, и ими тоже можно было изредка хвастаться.
Эти коньки дала поносить мамина подруга тетя Юля. «Фигурки», скорее всего, укатали две ее дочери. Но Олю и Наташу было за что простить – их папа работал в Центральном парке карусельщиком на аттракционе «Колокольчик». И нас с сестрой он всегда пускал кататься бесплатно. Сколько хочешь. Пока тошнить не начнет.
Вот с этими «жирафами» мама возила нас на «Динамо» каждые выходные. У нас были дырчатые, вязаные крючком сумки, из которых лезвия торчали в разные стороны. «Мамаша!!! – вопили на нее тетки в троллейбусах. – За детьми смотрите! Все ноги поистыкали!!!»
Как трогательны были те девчонки, которые в толстых шапках на резинке, в клетчатых пальто на толстом ватине и сползающих коричневых гамашах, выкатывались на динамовскую ледовую дорожку