Лейтенант Корнилин, чувствуя, как постепенно отходит от грохота голова, и все еще не веря, что они удержались, начал внимательно осматривать поле только что закончившегося боя. Медленно водя биноклем слева направо, он считал танки, стоявшие и дымившие на всю глубину поля. «Тринадцать, неужели столько подбили?» – не верил он, пересчитывая их еще раз. Потом Корнилин заметил, как вышедшие из боя танки, выстраиваясь в походную колонну, начали вытягиваться куда-то еще левее, на соседа. Танков было много, не менее сорока, но проходили они уже в зоне недосягаемости артиллерии, забирая все больше влево.
Ближе к вечеру 13 июля полковник Гришин, переговорив со своим начальником штаба Ямановым, убедился, что нигде в полосе его дивизии немцы не прошли, хотя щели в ее обороне и были. Звуки боя раздавались севернее и южнее, но вечером гул танковых моторов и приглушенные выстрелы стали слышны и в тылу дивизии. Связи с соседом слева не было часов с четырех, сосед справа отошел еще раньше. Посланные на фланги делегаты связи вернулись ни с чем – никого, ни своих войск, ни противника нет. Но хорошо слышен шум моторов, удаляющийся на Пропойск. Прервалась связь и со штабом 20-го корпуса генерала Еремина.
К вечеру полковник Гришин переехал на командный пункт полка Малинова. Вот уже несколько часов он не знал, что делать дальше. Сначала ждал известий от делегатов связи, посланных к соседям, и связи со штабом корпуса, потом, когда понял, что дивизию обошли с флангов, приказал выводить из боя забравшиеся далеко вперед подразделения батальона майора Московского. Было ясно, что поставленную задачу – сбросить противника в Днепр – дивизия не выполнила, и теперь, в создавшейся сложной обстановке, не выполнит. Гришин успокаивал себя, что, по крайней мере, не пропустил противника на своем участке, задержал на полдня, если не больше.
Услышав, как недалеко от блиндажа завели трактор-тягач, Гришин выскочил с пистолетом:
– Стоять! А ну – глуши! Куда собрались?
Чувство неизвестности, очевидно, передалось и бойцам – кто-то готовился к отступлению.
– Лейтенант! – крикнул Гришин пробегавшему неподалеку командиру.
– Лейтенант Степанцев! – козырнул тот.
– Знаете, где батальон Московского? Поторопите его, чтобы быстрее возвращался на исходный.
Степанцев краем глаза увидел в блиндаже полковника Малинова. Его вид, уныло облокотившегося на стол, словно говорил: «Вот влипли…».
Степанцев побежал исполнять приказание, но метров через триста навстречу ему попалась группа командиров, посланная за батальоном раньше. За ними нестройной колонной брели бойцы.
Один из них, из первых рядов, вышел к Степанцеву:
– Товарищ лейтенант, где санчасть?
У бойца, показалось, оторван подбородок – лицо и гимнастерка до самого пояса в крови. Степанцев невольно содрогнулся: «Неужели живой останется?» – и махнул рукой в направлении санчасти.
Замполит