– Свершилось великое причащение к сатане! – возгласил Каин, когда чашу поцеловал последний в живом кольце. – Теперь дети лягут в центр нашего круга, и начнется танец ласк и нежности, как символ открытой всем взором любви. (Девочка легла на пол, а мальчик лег на нее. Он, немного приподнимаясь на локтях, целовал её в губы. Кире казалось, это всего лишь имитация секса, ей хотелось настоящего разврата). Братья и сёстры, давайте же соединимся в едином порыве, дабы открыть врата нашего подсознания, обиталища демонов и сатаны.
Пение гимнов прекратилось. И откуда-то незримо появился звук барабана. Удары не частые, напоминающие стук сердца в спокойствии. Каин нарочито стал глубоко вдыхать, когда удар затихал, так, что заметно приподнимал грудную клетку и плечи; и шумно выдыхать вместе с ударом. Автоматически это стало передаваться адептам (или старожилы знали ритуал?). Кира заметила, как она даже не хотя стала поддаваться этому: глубоко вздыхала и шумно выдыхала вместе с ударом. Через несколько секунд Каин стал произносит с выдохом слово «хуй». Тишина-вдох; удар-хуй. «Хуй» выбрасывал из себя с воздухом звук Каин. «Хуй» неслось в унисон из всех глоток сатанистов. «Хуй» вырывался шелестящий стон изо рта Киры.
В какое-то мгновение Кира почувствовала, что и не в силах остановиться, что больше не контролирует тело, работающие как насос. А тело напротив переставало ощущаться, появилась странная убежденность, что здесь в храме она одна, но состоящая из множества частей-тел, единых немыслимым сочленением. Перед глазами всё мутнело, слух тускнел… Заветная мантра слышалась всё отдаленнее и отдаленнее…
4.
…затем мантра стала четче, но вместо «хуй» слышалась как «йух». В конце такой страшных хриплый «х», точно большое животное испускает дух, захлипывается в крови в бронхах.. Каин говорил непонятные заклинания «ынытас и вономед ашилатибо, яинанзосдоп огешан атавр…». При этом все присутствующие двигались как-то нелепо искусственно, точно роботы или куклы. Мальчик и девочка поднялись и пошли пятясь задом. Взяли чашу и подошли к тому, который лобзал чашу последний. Пошли потом по кругу в противоположную сторону. Точно ритуал повторялся задом наперед… Храмовники вдруг толкнули Киру к девочке, но она отдернула руку от детской вагины… Сребреников сплюнул в чашу какую-то бело-алую массу и принялся дрочить…
…внезапно Кира осознала, что происходит. Время пошло вспять! И это было ужасно. Потом она бы описывала это ощущение примерно так: тошнит, хочется вырвать, но блевотина против желания втягивается внутрь вместо того, чтобы изрыгнуться; вдох сменился выдохом, желание вобрать воздух откликается выдавливанием его – бесконечная мука несоответствия… И она не могла этому противится, в этом континууме она больше не была автором, лишь копиистом того, что было. Как марионетка следовать уже назначенным движениям. И это всё убыстрялось и убыстрялось. Вот она уже у входа в храм, смотрит