же, стараясь не шуметь, полез глубже в кусты, по пути постаравшись вкачать в шаки порцию гнева, но не сразу, мне было нужно, чтобы он сохранял боевой дух и не боялся файера, и в тоже время, чтобы был относительно вменяем, чтобы не потоптал своих. Я помнил, как он совершенно отключился, утаптывая мятежный шатер. Остальным воинам я тоже постарался придать уверенности, сообщив, что к нам крадутся враги, я их собираюсь попугать огнем, и напустить на них шаки. Я надел голову поверженного зверя как капюшон, и до меня запоздало стало доходить, что мой меховой плащ тоже сыграл свою роль в быстром усмирении племени, они боялись этого зверя, и страх этот проецировался и на меня. Я тут же решил разыграть и эту карту в предстоящей битве. Мне здорово повезло. Своих людей я успел расположить полукругом за своей спиной, без труда вычислил лидера вражеского отряда, бородатого воина в какой-то рваной шкуре и с громадным копьем в руках. Я затаился в небольшой ложбинке, под кустом, и он вышел прямо на меня. Подойдя к кусту он обернулся к своему воинству и стал что-то важно вещать, в этот момент я просто поднялся и приставил копье к какой-то прорехе в шкуре, на его животе, и со всей дури ткнул его. От его войска меня скрывала его туша и он, махнув рукой, с оборота навалился на копье. Я понял, как мои предки охотились на медведя с рогатиной. Мой враг от неожиданности завопил и рванул на меня. Копье мягко вошло в его брюхо, и мне оставалось только упереть его древком в землю и приподнять. Он начал дергаться и хрипеть, а потом замер, навалившись на копье, которое вышло у него из спины и горбом вспучило шкуру, которой он был обмотан. Я обошел его тушу, не откидывая своего страшного капюшона и вдруг неожиданно для себя заорал, что есть мочи:
– Лежать всем, быстро, мордой в землю!
Туша моего врага завалилась набок, и по его войску пронеслась волна, напоминающая морской прибой. Это падали мои коварные враги, кто в обморок, а кто, выполняя приказ. Некстати и сзади раздались те же звуки, и даже Мамонт шлепнулся на брюхо. Я понял, что немного переборщил с мысленным посылом, но в таком деле, чтобы выжить, лучше пере-, чем недо– .
Я заставил своих тоже перетрусивших воинов встать и собрать оружие у врагов, а их самих связать веревками, потом подумал и решил, что веревок все-равно не хватит, и велел врагам полсти на четвереньках на центральную площадь, а своему воинству приказал идти по краям этого людского потока и направлять их в правильном направлении, а непослушных колоть копьями. Непослушных так и не выявилось, поэтому медленный поток согбенных спин дополз, в конце концов, до площади, и я выяснил, что их, в сущности, не так уж и много, по крайней мере, меньше, чем моих нынешних подданных. Я велел Пака разыскать меня, а когда он вынырнул у меня из-за спины, прятался он там что ли, спросил, знает ли он кого-нибудь из этих пленных.
– Конечно, – ответил Пака, – всех знаю.
– И кто это? – Спросил я, – рассказывай все, не тяни, и что им приспичило напасть на вас.
Пака смело окунулся в толпу пленных, тоже кое-как одетых
