Тяжело вздохнув, Лана вошла в ворота конюшни. Прямо у входа ее приветствовал тихим ржанием Вельзевул, жеребец сестры. Он ласково ткнулся ей в руку бархатными губами. Лана медленно шла по проходу, поглаживая и похлопывая других лошадей, которые высовывали головы из денников, торопясь получить свою долю внимания и ласки. Они были невероятно красивыми созданиями, все без исключения.
Лана не ездила верхом, но ей нравилось бывать на конюшне. Это был особый мир, гармоничный, тихий, прекрасно успокаивавший ее раздраженные бессонницей нервы. Пряный аромат сена и острый запах лошадиного пота, тихое фырканье и ровное дыхание коней, атмосфера покоя и расслабленности – все вместе взятое пробуждало в ее душе умиротворение и любовь.
Больных собак поместили в самой глубине конюшни, рядом с помещением главного конюха по имени Эван, который, помимо всего прочего, умел лечить заболевших животных. Он и Лана провели немало времени, ухаживая за собаками, смазывая раны и меняя на них повязки. Не раз Лана от усталости засыпала прямо здесь, возле собак, и каждый раз, просыпаясь, она находила себя заботливо укрытой одеялом. Дело рук Эвана.
Сегодня Эвана нигде не было видно. На конюшне вообще не было никого, за исключением бесплотного Гэвина, молодого сквайра, который погиб несколько столетий назад при пожаре в старой конюшни, спасая лошадей. Гэвин нравился Лане, ведь он, так же как и она, любил лошадей, причем любил беззаветно – больше, чем свою жизнь. Она по-дружески кивнула ему, а он бесшумно махнул ей рукой в ответ.
Тихо приоткрыв двери, она проскользнула в стойло. Увидев ее, Бруид радостно заскулил. Лана присела подле него на кучу сена. Сучка Сэди вскинула голову и бодро застучала хвостом о пол. Едва Лана раскрыла тряпку, в которую были завернуты мясные обрезки, собаки оживились еще больше.
– Ах, бедняжки, как вы проголодались, – ласково произнесла Лана, принимаясь их кормить.
Сэди ела не спеша и деликатно, прямо как леди, тогда как Бруид хватал куски из рук, сразу их проглатывая и не сводя с Ланы жадных глаз. Она почти закончила кормить собак, когда ворота конюшни со скрипом распахнулись и кто-то вошел внутрь. Лана посмотрела на вошедшего сквозь дверную щель, и ее сердце взволнованно забилось. Она узнала Галена Робба.
Симпатичный, даже очень симпатичный, светловолосый, высокий, стройный, настоящий мужчина, на широких плечах которого красовался плед клана Синклеров. Вылитый греческий бог! На него поглядывали все женщины в самом замке и его округе, а многие даже заглядывались.
Но как бы ни был красив Гален Робб, тот, из ее сновидений, был еще красивее.
Вместе с Роббом в конюшню вошел Тревор Клей, его приятель. Они вели за собой лошадей и о чем-то шумно беседовали.
– Мейси? – весело спросил Гален, принимаясь расседлывать коня. – Та, кто доит коров?
Тревор уперся руками в бедра и усмехнулся:
– Один