К вечеру бабушка тихо умерла во сне.
Позвонили батюшке. Тот отпевать отказался наотрез – и ехать далеко, да и грешница Полина имела не самую лучшую для церкви репутацию.
– И не просите. Никто не уверен даже в том, что она была крещеная. Книги с записями не сохранились, пожгли всё в сороковые.
Тут Аня запричитала, напоминая батюшке, что в последние годы баба Полина постоянно приезжала на Крестный ход на Пасху и жертвовала церкви приличные деньги.
– Расскажу по деревне о вашем отказе, во бабы-то обрадуются.
– Я ее заочно отпою, – успокоил батюшка. – Теперь это можно. Диктуйте все данные.
Долго ждать не стали, похоронили через день и шумно, с песнями и плясками, с искренним плачем и прощаниями справили поминки.
В четырех деревнях затаились, боясь спросить, кому старуха передала свой ведьминский дар, ждали, у кого он проявится.
Месяц было тихо, начали уже подумывать, что врали про Полину, и она просто как медик могла в полвзгляда определить болезнь.
В начале июня подоспели сразу три дня рождения. У владельца сыродельного цеха Геннадия Семеновича, у сорокалетней Оксаны, владеющей магазином и у агронома, не пожелавшего выйти на пенсию, Николая Тимофеевича.
Начали в трёх домах праздновать прилично. С красивым застольем, с приглашенными гостями в праздничных одеждах, с подарками. Приходили и питерцы из двух домов, пьющие ничуть не меньше местного населения.
Ели и пили весь вечер, пели и пили всю ночь, несколько раз пытались подраться, а утром страдали похмельем. В деревне практически не осталось трезвого мужика, бабы тоже праздновали от души, но они хоть иногда переключались на хозяйство и детей и за мужиками не поспевали.
Хотя и среди баб некоторые отличились, особенно местная шлюшка Мила. Её опять заметили на сеновале, но, по причине пьяного косоглазия, выяснить, с кем она копошилась в эту ночь, не смогли. Вечером каждая хозяйка, на всякий случай, дала подзатыльник мужу и затрещину старшему сыну. За несколько лет до этого Милка прошлась по всем мужикам в окрестных деревнях, кто мог бы выставить пол-литру. Все знали, что по праздникам гулевая деваха «давала» просто так, из щедрости, но авансом.
Нина и Анна знали о её похождениях больше других, она жила в соседнем доме и часто «полюбовнички» уходили огородами через их участок.
Нина, как личность, Милу не воспринимала, не высказывая ни осуждения, ни одобрения. Анна искренно Милу ненавидела. В своё время и её Сергей «отметился» в постели Милки, и Анна била окна у соседки.
В последнее время Мила приутихла. Сказывался возраст и то, что три года назад она родила сына Женьку. Ходили слухи, что Женя от Алексея и сильно на него похож. При расспросах Мила нагло отшучивалась: «Вот накоплю денег на генетическую экспертизу и подам на алименты. Представляю, как бригада медиков ходит в нашей деревне по домам и у всех ваших мужиков берёт анализы. Во, смеху-то будет»! Женщины не смеялись.
Только фермерша Ольга,