– Ну, хорошо, – Евгений, хоть и нехотя, но подчинился. Он лег на бок. Маша устроилась сзади него и тут же принялась гладить его ягодицы, лизать шею и покусывать мочку уха. Она делала это так интенсивно, что от её слюны его шея и ухо быстро стали влажными. Конечно, это было не так приятно, как в начале, но всё равно хорошо.
Её рука легла ему на плечо, нежно погладила, потом юркнула через подмышку и начала гладить его грудь, поигрывать сосками. Даже во сне он ощутил, как его соски твердеют и превращаются в рубильники, от которых по телу начинают пробегать искорки наслаждения. Спиной и ягодицами он ощутил легкое покалывание, словно Маша надела на себя шерстяной костюм, но Евгений не придал этому значения, полностью погрузившись в свои ощущения. А они были необычайными. Внизу живота опять зашевелились бабочки – сначала тихо, едва заметно, потом сильнее и сильнее. Взмахи их крылышек почти вызвали волну наслаждения, но в какой-то момент Маша стала крутить соски Евгения слишком сильно, грубо. Ему даже стало больно. Бабочки тут же улетели, растеряв все свои крылышки. Ток наслаждения по телу бегать перестал.
– Машуль, можно понежней?
– Ага, – грубым голосом даже не ответила, а прорычала Маша. Она прекратила облизывать ухо и шею Евгения, но больно ухватила его за грудь. В ту же секунду резиновая палка уперлась Евгению в зад и стала протискиваться между ягодиц, входя глубже и глубже, вызывая резкую неприятную боль.
– Маша, прекрати! Мне больно! – закричал Евгений, сжимая ягодицы.
– А мне насрать, – ответила Маша, дыша Евгению в затылок зловонием. Она ещё сильнее сдавливила его грудь, пытаясь протолкнуть палку глубже.
– Да больно мне! – закричал Евгений, открыв глаза. – Убери палку из моей жопы! И руку свою убери!
И тут до него дошло, что это был всего лишь сон. Идиотский сон! И не было никакой Маши, ведь он так и не нашел её. Значит, не было секса с ней и не было дубины. А он по-прежнему находится в женском теле. Но непонятно, откуда боль в заднем проходе и почему что-то теплое и упругое всё ещё трется об его ягодицы? И почему шея и ухо мокрые наяву, когда Маша обслюнявила их во сне? Сон закончился, но левая грудь всё ещё была сдавлена. Если Маша тут ни при чем, то что это?
Свет фонаря уличного освещения, пробивающийся через окно, очерчивал знакомые силуэты мебели. Евгений был в спальне, той самой спальне, с которой он начал жизнь в женском обличии. Воняло давно не стиранными носками и ещё чем-то более противным. Фекалиями?
Давления слегка усилилось. Евгений хотел хлопнуть рукой себя по груди, но ладонь наткнулась на что-то покрытое шерстью. Сначала ему подумалось, что это какое-то животное – кошка или собака небольшого размера, но тут он вспомнил, что не видел в доме даже тараканов. Осторожно ощупав это «что-то», Евгений понял, что на его груди покоится чья-то большая волосатая рука, с длинными пальцами. Когда подушечками