– Отчего же? Ты же понимаешь, что мы с тобой здесь, в километре от золота, которое исторгается на поверхность этой земли, в то время как люди, которым эта земля принадлежит, не решаются даже протянуть руку, уверовав в свои собственные иллюзии.
– Мне кажется, – отвечал Пьер, после некоторого раздумья – их, как ты говоришь, «иллюзии» в данном случае формируют ту основу, на которой они живут. Золото для них не самое главное. Они долгое время, почти что сто лет, были колонией для Британской империи, и золото выуживалось из их недр тоннами, но если бы они позволили забрать у них их убеждённость, их идеалы, то вряд ли они смогли бы вновь стать самодостаточным народом.
– Стало быть ты считаешь, что наши легенды и верования в каком-то роде определяют нас самих? – несмотря на ухмылку на лице Балларда, его вопрос прозвучал искренне, и Пьер был удивлён такой заинтересованностью его мнением.
– Мне кажется, что мифотворчество, это одна из основополагающих способностей человека, сделавшая его тем, кто он есть. Недаром каждая культура имеет в своём фундаменте текстуально-выраженный миф, на котором уже строится культура и ментальность общества, иначе библия, коран, талмуд и другие священные писания уже давно превратились бы в памятники истории, но они продолжают жить с людьми.
Баллард ничего не ответил, предпочтя о чём-то задуматься и попытаться разобраться в своих мыслях в молчаливом одиночестве. Представившаяся Пьеру возможность пройти остаток пути молча была использована для того, чтобы вновь вспомнить свои недавние сны. Всякий раз, когда мужчина устремлял свой взгляд на холмы впереди, в его памяти словно вздрагивали какие-то слои накопленных воспоминаний.
– Тормози. – сказал вдруг Баллард, когда от ближайшего из холмов путников отделяло несколько сот метров.
Рядом находились груды валунов, нагретые парящим солнцем. Профессор призвал Пьера поскорее зайти за эти валуны. Здесь, в образовавшейся тени, мужчины присели на пыльную землю и пропустили по несколько глотков тёплой воды из фляг.
Баллард расчехлил небольшой походный бинокль, который уже давно заприметил Пьер. Удерживая устройство в руках, профессор подкручивал лимб, выбирая какие-то настройки, затем он посмотрел на Пьера и проговорил:
– Ты должно быть всё недоумеваешь по поводу этих лошадей, которых мы с собой притащили, и почему у нас нет инструмента?
Пьер лишь пожал плечами и ничего не ответил.
– Вот, возьми и посмотри туда, к подножью холма. – Баллард протянул компаньону бинокль – Только осторожней, смотри, чтобы прямой солнечный луч не попал в окуляр, рискуешь получить ожог сетчатки.
Пьер принял бинокль, затем вышел из тени валунов и осторожно направил устройство в нужную сторону. То, что он увидел должно было оставить в нём неизгладимый след, посеяв панику и страх. Однако, сам того не понимая почему, его не покинуло присутствие духа. И хотя от увиденного могло перехватить дыхание, Пьер обнаружил, что он владел собой как никогда ранее.
Там,