– Поехали быстрее, – сказал встревоженный папа. – Мама была права. Зря мы не оставили ее дома.
Селия проплакала всю дорогу. Ее горе было безмерным. У гостиницы папа снял ее с седла и на руках отнес к маме.
– Ты была права, Мириам. Такие поездки не для маленьких детей. Я не знаю, почему она плачет. Наверное, у нее что-то болит или она устала.
– Нет, – промычала Селия, не переставая всхлипывать.
– Она боялась спускаться вниз, – сказал Сирил.
– Не боялась.
– А чего же ты плачешь?
Селия безмолвно уставилась на маму. Она не могла сказать. Причина ее страданий навсегда останется тайной для всех. Как же ей хотелось рассказать! Но, словно заколдованная, она молчала. Если бы только мама знала! Мама бы поняла. Но и маме невозможно было признаться, потому что все стояли вокруг, смотрели на нее и ждали, что она скажет. А Селия не сводила страдальческого, умоляющего взгляда с мамы. И – о чудо! – мама догадалась.
– Может быть, ей не нравится эта бабочка на шляпе? Кто ее туда приколол?
Какое облегчение – чудесное, невероятное, мучительное облегчение!
– Ерунда… – начал папа, но Селия не дала ему говорить. Слова вырывались из ее горла, как потоки воды из затора.
– Гадость! Гадость! – рыдала Селия. – Она бьется. Она живая. Ей больно.
– Какого черта ты раньше молчала? – взорвался Сирил.
– Наверное, не хотела обижать гида, – ответила за нее мама.
– О, мама! – выдохнула Селия.
Все ее облегчение, благодарность и любовь к маме были заключены в этом вздохе.
Мама поняла.
III. Бабушка
Следующую зиму папа и мама проводили в Египте. На этот раз Селию брать с собой не стали, а отправили их с Женни к бабушке.
Бабушка жила в Уимблдоне, и Селия очень любила бывать у нее. У бабушки все было не так, как дома. Прежде всего, садом там назывался квадратный газон величиной с носовой платок, обсаженный розовыми кустами. От бабушки Селия знала название каждого сорта, растущего в саду. Красой и гордостью сада был огромный старый ясень, от которого во все стороны тянулись проволоки, страхующие его на случай падения. Селия считала ясень настоящим чудом света, так как он был самым старым и большим деревом из всех, виденных ею. Потом, в бабушкином туалете лежало старомодное резное сиденье красного дерева. Удалившись в туалет после завтрака, Селия представляла себя королевой на троне. За закрытой дверью она величаво кланялась, подавала воображаемым придворным руку для поцелуя и разыгрывала другие сцены дворцового этикета, оставаясь в туалете как можно дольше. Еще у бабушки был чулан у двери, ведущей в сад. Каждое утро, бряцая ключами, старушка отпирала чулан. Заслышав это бренчание, Селия неизменно оказывалась рядом. Бабушка доставала сахар, масло или горшочек варенья. Затем она вступала в продолжительные