Здравствуй, Заячья Нора!. Кристина Захарова

ремнем ударов. Он кусал край наволочки и сжимал в кулаках содранное покрывало. Соленые слезы текли ему в рот. Боль прожигала всю спину и ноги, будто это он лежал на раскаленных углях в том самом камине вместо Киплинга. Он не мог считать ударов, но их было много, как ему казалось. Он слышал, как над его спиной заносился в воздухе кожаный ремень, прежде чем опуститься на его тело с громким: « шшш». Кружилась голова, губы пересохли и были солеными из – за слез. Он зубами чувствовал отцовскую подушку, дыша запахом его одеколона. Отец ругался и кричал: «ты не музыкант, значит, а кто же ты?! Кто?! Быть может, мореплаватель… шериф… путешественник… летчик?! Кто ты такой, сопляк?! Ты еще зеро… зеро, сукин сын!» Вулмерт не просил отца, не кричал, он держал зубами крепко подушку и зажмуривал глаза. Его руки все сильнее сжимали покрывало. « Мама, мне больно, мамочка, мне так больно»: – билось у него в голове.

      Когда Пол решил закончить, он бросил ремень в сторону и сел на край кровати, рядом с сыном. Тот лежал, не двигаясь. Только лишь всхлипывания давали понять, что он жив и что он все чувствует. Рубашка прилипла к сильной спине отца. Он сильно вспотел. Его лицо раскраснелось. С головы катились крупные градины пота. Пол впервые избил семилетнего сына так сильно. Теперь он сидел и смотрел на результат. Вся детская смуглая кожа его сына была покрыта темными подтеками и полосами, кое – где, где на тело попадала бляшка, была разодрана кожа. В маленьких ранах и царапинах выступили полосочки крови. Пол взял себя за голову и сжал зубы.

      – Ты так похож на твою мать, Вулмерт, – грустно сказал он.

      Вулмерт не мог разжать зубов, он лежал на животе с закрытыми глазами. По щекам скатывались слезы и впитывались в подушку. Иногда он глубоко неровно вздыхал и снова из его глаз катились слезы. Ни слова больше Вулмерт не смог сказать отцу. Все его растерзанное тело, как одна большая рана, болело. Отец сидел с сыном. Потом укрыл его чистой простыней и вышел из комнаты. Вулмерт пролежал так еще несколько часов, а потом заснул.

      Когда стемнело, Пол решил отнести сына в его комнату, но ребенок весь горел. У него был жар. Губы ссохлись, он весь мерз и дрожал. Не открывая глаз, Вулмерт бредил и звал маму. Пол принес таз с теплой водой и полотенце. Он обтирал раны сына, его побитые ноги и спину. Делал компрессы из мокрого полотенца на лоб. У Вулмерта градинами выступал холодный пот на лбу. Губы продолжали шептать. Он звал самого дорогого ему человека на помощь с болезнью – маму. Пол всю ночь провел у кровати. Он брал за руку сына и проверял пульс. Под глазами у мальчика выступили темные круги. Отец попробовал перевернуть ребенка на спину, но тот сильно закричал и снова заплакал. Тогда Пол снова уложил его на живот, подложив под голову сына свежую подушку. Утром Пол пошел к соседям и набрал номер своего военного друга – врача. Тот приехал из Саутгемптона и посмотрел мальчика. Увидев его спину и ноги, доктор укоризненно уставился на Пола. Но ничего не сказал. Обработав ссадины антисептиком, он сделал ему жаропонижающий укол и сказал, что ребенку нужен покой, обильное питье и отдых.