Комната пребывала в полумраке из-за задернутых штор, а на широком кожаном диване была заранее расстелена постель. Она его ждала… И слов между ними не было произнесено. Нагая женщина, трясясь в лихорадке, быстро раздела казака и, крепко прижавшись к нему горячим телом, рухнула на диван. Верность жене улетучилась из головы Федора – он захотел ее. Но не забыл казак о дружеском подарке, натянув его и подивившись жесткой шершавости неведомого изобретения. И навалился на нее всем телом…
– А-а! Что это?! Больно же! Не надо… – женщина ужом вывернулась из-под него, схватила ладонью за причинное место и сдернула жесткий гульфик. Поднесла его к глазам и удивленно спросила:
– Зачем это? Ты болен?
– Нет! – Федор замотал в отчаянии головой. – Я это… Только жена у меня, ни с кем я… Вот приятель и дал…
– Глупышка, – ласково пропела она грудным голосом, – я здорова, у меня муж, двое девочек. Просто я сильно захотела настоящего мужчину. Очень сильно! Не стыдись, ведь и у тебя долго женщины не было?!
– С марта прошлого года, с женой я только был, – кое-как выдавил из себя Федор.
– И я с мая… – тихо произнесла женщина, – муж у меня профессор, Бадмаев ему какой-то артефакт дал. Он обо мне и детях напрочь забыл, только этот идол да проклятая революция у него на уме. Импотентом стал…
– Кем, кем?
– Мужская немощь у него! Бессилие! Стариком уже стал. Иди ко мне…
Устоять Федор не мог, да и плоть заново восстала. Навалился на нее, ворвался… и кончил. Казак со стыда сжался, оскандалился же ведь, сраму-то. А она не обиделась, ласкать нежно стала, прижалась мягкой грудью.
– Что ты, что ты, не переживай, казак мой. Так бывает от долгого воздержания. Сейчас наладится…
Под ее ласками все наладилось, и они миловались с упоением, вжимая друг в друга мокрые тела. И так было долго, пока не насытились и без сил не легли рядом, крепко обнявшись.
– Не спрашивай только, как меня зовут, незачем. Пусть я останусь для тебя прекрасной незнакомкой. Ты молодец, только береги себя. Думаю, дня через три-четыре, как в столицу войдете, ты хорунжим станешь, а то и сотником. Офицерские погоны лягут на твои крепкие плечи. Только я боюсь одного – не тот человек Саша, совсем не тот. Чтоб сейчас у власти в России удержаться, нужно жестоким диктатором быть и крови не боятся. А он?! Эх, горе наше, демагог, право слово…
– Кто-кто? – Федор сразу не понял, что речь идет о Керенском.
– Болтун, краснобай. Баюн! Десять лет его знаю, вроде друга семьи он! – резко ответила женщина и отчаянно прижалась к казаку.
– Брось об этом. Люби меня, не жалей. Хочу… Ну давай же, у нас очень мало времени…
…В сумраке комнаты молочной белизной отсвечивали ее бесстыдно раскинутые ноги – женщина крепко спала. Федор быстро оделся, намотал портянки