– Да и зачем, – иронизировал с телеэкрана Максим Плотников, – если, как он утверждает, тандем использует исключительно его идеи. Помните бородатый анекдот насчёт маршала Жукова и полковника Брежнева? Не забыл ли маршал посоветоваться. Это именно тот случай. Легче сидеть на печи и заниматься телепатией.
Однако, вопреки скептикам и всеобщей апатии, о которой эти скептики твердили, кампания по выборам губернатора раскручивалась точно в соответствии с законами жанра. Мало того, очень скоро она приняла интригующий и совершенно непредсказуемый характер. Но тут надо несколько слов сказать о губернаторе. Мы помним, как рейтинг его рвался вверх. Увы, несколько месяцев промедления, быть может преднамеренного, пока закон об эксперименте вылёживался в Думе, оказались для Садальского роковыми. Усталый электорат успел за это время сильно разочароваться в обещанной демократии. Мечты о ЗПС (зоне политической свободы), об этом уникальном российском эльдорадо, сильно увяли, митинги и демонстрации приелись. Народ ждал чуда, но чуда не случилось. Индустрия демократии многим теперь казалась химерой. Голосовать сердцем наученные горьким опытом избиратели больше не хотели, к призывам и обещаниям оставались равнодушны, да и какая связь между сердцем и наскучившим как горький хрен губернатором; кошельки же опять были тощи, мираж процветания с каждым днём рассеивался – рейтинг губернатора Садальского, правда, искусственно высокий, несмотря на все ухищрения хитроумного Эдуарда, скользил вниз, небыстро пока, но неодолимо, к перекрестью, называемому на графиках ножницами…
Парадоксальная реакция, когда рейтинг теряет управляемость и не слушается технологов, – очень серьёзный симптом. Требуются чрезвычайные, отчаянные меры, что-то совершенно необычное. Эдуард решился пойти ва-банк, сделать гениальный – так ему казалось – ход. Но об этом чуть позже…
* * *
Угроза, которую почти не ждали, появилась в глуши, в дальнем Пятихаткинском районе, на степной границе области. Возродившийся из небытия Соловей, герой, которого помнили и которого спасали всем миром, принц Гамлет, он же Гриша Добросклонов, как, помнится, назвал его в разговоре с губернатором Эдуард и как теперь с чьей-то лёгкой руки его называли в народе, бросил перчатку губернатору Садальскому. Избирательная кампания его была полна приключений. Артист, любимец публики, особенно женщин бальзаковского возраста,