Кто от стыда…
Но грустью душу не мозоля,
И жизнью землю не черня,
Я даже в мыслях не позволю
Невзгодам
изменить
меня!
Ощущение времени как вывода, как приговора, («скоропалительное»), и жизни, которая может отказаться чернее земли, новое отношение к грусти, которая может «мозолить» (!) душу выдавали серьёзность переживаемых им проблем. Далеко не всё выглядело гладким в новых «мирах» Петра, хотя внешне он не показывал вида. Для меня в те годы Суханов оставался бодрячком, готовым любой вопрос разрешить за «рюмкой чая». Он продолжил делать решительные заявления, но в издании книг наступила почти десятилетняя пауза.
Девяностые годы – годы перестройки начались не без активного участия Петра Суханова в общественной жизни. Он резко высказался против поддержки ГКЧП, в адрес которого Андрей Тарханов послал приветственную телеграмму от писателей округа, в том числе и сургутян.
В 90-е годы сургутские писатели заморочились невесть откуда взявшейся «свободой слова». Все носились с идеями примерно одного плана: издать собственную книгу, продать и, разбогатев, получить независимость от всех, либо начать издавать собственную газету с такой же окончательной целью.
В ходе подготовки к выпуску газеты «Сургут литературный» мне пришлось тесно столкнуться с Петром.
Помню, мы встретились с ним на квартире Олега Рихтера, взявшего на себя обеспечение технической стороны издания. У него дома стояла стоившая огромные деньги копировальная машина «РИКО», на которой он, не выпуская из рта сигарету «Лайка», готовил выпуски анекдотов, брошюры каких-то дефицитных финансовых постановлений, детективы, собственные рассказы и стихи.
В одной из брошюр опубликовано едва ли не лучшее лирическое стихотворение Петра:
А я люблю предсумрачную свежесть,
Когда под осень, полную огня
Какая-то безудержная нежность
Находит запоздало на меня
Мне кажутся печальными деревья,
Дома и люди кажутся добрей…
И хочется
Уехать мне в деревню,
Где грусть и хлеб
Растут возле дверей.
«А я люблю предсумрачную свежесть…»
Пришёл Петр. Раздеваясь, он вынул из под свитера небольшой мельхиоровый поднос. На мой удивленный вопрос ответил, что носит его на животе за неимением бронежилета. Времена были на самом деле беспокойные, так что такое применение подноса понятно. Петр принес рукопись новых стихотворений, какой-то рассказ и мы несколько часов обсуждали будущую газету.
Потом он поддержал начавшееся возрождение сургутского казачества. Был выбран атаманом сургутского казачьего круга, ходил какое-то время в мундире с погонами и двумя крестами. Но бойкие сургутские казаки не долго оставались под началом поэта, после одного из собраний вместо Петра атаманом избрали другого. Принимал участие Пётр и в акциях общественного протеста, когда возникла полемика по поводу возможного