После того как я прошёл первую медкомиссию в моём районном военкомате, я обратился с просьбой предоставить мне направление для поступления в Московское пограничное училище. На что местный толстопузый майор, даже не шелохнувшись, ответил: «Нет ничего, и даже не предвидится». Как говорится, пишите письма. А если нет разнарядки – путь дальше заказан. Дальше районного военкомата не пройдёшь. Конечно, теоретически можно направить свои стопы напрямую в областное управление КГБ, минуя первую инстанцию, то есть военкомат. Но не факт, что меня там даже слушать будут.
Получив «отлуп» в моём родном Шевченковском военкомате, мне пришлось выписываться из него и становиться на воинский учёт в другом – Заводском. Хотя прописан я был и проживал по старому адресу. Конечно, не обошлось без привлечения знакомых, которые помогли провернуть эту незамысловатую рокировку. Без денег. Тогда всё как-то проще было. Не так, как сейчас. Коробка конфет или шоколадка плюс искренняя улыбка воистину творили чудеса. Волшебное время напуганного социализма.
Несмотря на спешную рокировку с военкоматами, документы собрать не успели. В феврале 1989-го, за четыре месяца до выпуска, я уже понимал, что этот год я пропускаю. Следующий мой «момент истины» – июнь 1990-го. Чтобы год совсем не прошёл вхолостую, мне нужно было решить два вопроса. Первый – это работа. Деньги нужны, с этим не поспоришь. Но ещё был важный момент – для поступления требовалась характеристика. Та, что была у меня со школы, уже не годилась. Нужна была «свежая» – с места последней работы. Мне нужно было отработать год, чтобы её получить. Тунеядцев тогда не жаловали, да и отсутствие характеристики могло вызвать ненужные вопросы.
– Ты же всё равно пропускаешь год? – начала издалека та самая знакомая, которая помогла с военкоматом. – Так съезди на разведку в другое училище. Посмотри, как это делается.
И я поехал. Тем более что проезд был оформлен бесплатно, за счёт министерства обороны. Про эту поездку я рассказываю в отдельной главе «Рязанский вояж».
И там же, в Рязани, я подхватил желтуху, заразился болезнью Боткина. С учётом инкубационного периода это проявилось уже по возвращении домой. И хотя это была лёгкая стадия, с таким диагнозом можно было ставить крест на карьере военного. Дальше районного военкомата дело не пропустят. Это серьёзное заболевание, которое часто имеет хронические последствия, а ещё и летальный исход. Поэтому рисковать из-за меня не согласился бы даже самый смелый эскулап.
Поэтому ещё когда я отлёживался почти два месяца в больнице, у меня созрел план, как снова «стать здоровым».
Из больницы я вышел в ноябре 1989 года. Но документы из больницы мне на руки не выдали, – положено было отправлять их в поликлинику по месту работы. В результате хитроумного плана я подменил медицинскую карту – старую «желтушную» на новую, на которой «ещё даже муха не сидела». А после,