Настя сорвала с клумбы маргаритку и принялась отдирать лепестки, словно гадая на некое сокровенное, одной лишь ей известное таинство.
– Как оказывается всё просто, – съехидничал я.
– Со стороны именно так и выглядит. Не стану же я сейчас в подробностях описывать наши отношения.
– А почему бы и нет? Свою-то подноготную я выложил без утайки.
– Ты рассказал лишь краткую биографию, – улыбнулась Настя. – Но про личную жизнь деликатно умолчал.
– А тебе интересно?
– Да нет. Какое теперь это имеет значение? Прошлое есть у каждого.
– Несомненно. А ты его любишь?
– Кого?
– Мужа.
Оборвав лепестки, Настя бросила осиротевший цветок под ноги.
– Конечно. Ты считаешь, я не способна никого полюбить?
– Нет, но я видел фото твоего супруга. Он старый лысый мелкорослый толстяк. Что ты в нём нашла?
Анастасия посмотрела мне в глаза.
– Внешность для мужчины далеко не главное. Виктор сильный, состоявшийся человек. У него есть воля, внутренний стержень. Женщины это ценят. Плюс ко всему он богат.
Я шёл и думал, кто же тогда выходит замуж за скромных неудачников, вроде меня.
– Мне пора возвращаться, – прервала Настя мои размышления.
– В самом деле? Так скоро?!
– Уже поздно. Думаю, на сегодня хватит прогулок.
Я проводил её до машины. Мне совершенно не хотелось отпускать эту удивительную женщину.
– Когда мы снова увидимся? – спросил я.
– Я тебе наберу, – коротко ответила Настя, садясь за руль.
– Скоро?
– Да. Жди моего звонка.
Я хотел поцеловать её на прощанье, но она поспешно захлопнула дверцу прямо у меня перед носом и включила мотор.
Сопровождая взглядом удаляющийся автомобиль, я ощутил в сердце привычную тоску. Не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в своё убогое холостяцкое жилище и довольствоваться воспоминаниями о нескольких счастливых часах, проведённых с Анастасией.
Глава 3
На следующее утро нужно было бежать на дежурство. Я долго не мог заставить себя подняться с постели, не желая никак возвращаться из сладостного забвения в суровую реальность. На службу я опоздал. Наташа в этот день отдыхала и работать пришлось с другим фельдшером, Ниной Ивановной, дородной сорокалетней тёткой с чёрствым лицом и грубыми натруженными руками.
Вызовов было не много. В перерывах между рейсами я лежал в ординаторской и в, который уже раз, проигрывал в уме события вчерашнего вечера. Не оскорбили ли Настю мои резкие высказывания? Не обиделась ли она и позвонит ли снова?
Ближе к ночи нашу бригаду объявили на выезд.
– Южный посёлок, –