Даже в непривычности луга была своеобразная красота. Пейзаж (как и многое другое в этом мире) совсем не походил на ожидаемое, но чужие цвета, формы и запахи таили в себе щемящее очарование. Даже звуки – ведь его чувствительные уши различали множество непривычных приятных шумов в траве: стрекот насекомых, которым удалось пережить холод раннего ноября; и даже – когда он снова приник к земле – едва слышное тихое рокотание самой планеты.
Внезапно в небе захлопали черные крылья и с хриплыми тоскливыми криками над головой пролетело несколько ворон. Антеец провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду, потом улыбнулся. Этот мир все же прекрасен…
Место для лагеря он выбрал тщательно: заброшенный угольный карьер. На несколько миль вокруг не было ничего, кроме голой земли, кустиков бледной травы и черных, выступающих на поверхность пластов. Возле одного такого выступа, почти сливаясь с темным камнем, и стояла палатка. По виду она была сделана из серой саржи.
Он был так вымотан, что несколько минут отдыхал и только потом достал из рюкзака еду. Натянув тонкие перчатки, прежде чем коснуться свертков, он выложил их один за другим на складной столик, затем извлек из-под стола набор инструментов и поместил рядом с покупками. Глянул на яйца, картофель, сельдерей, редиску, фасоль, рис, сосиски и морковь и улыбнулся про себя. Пища выглядела безобидной.
Потом вооружился одним из маленьких металлических приспособлений, погрузил его кончик в картофелину и приступил к качественному анализу…
Три часа спустя он съел сырую морковину и откусил кусочек от редиски, обжегшей ему язык. Пища оказалась хорошей – очень странной на вкус, но хорошей. Он развел костер, сварил яйцо и одну картофелину. Сосиски пришлось закопать: в них обнаружились какие-то сомнительные аминокислоты. Но прочая пища не грозила опасностями, если не считать бактерий, которые тут были повсюду. Все как они надеялись. Картошка ему понравилась, несмотря на количество углеводов.
Он очень устал. И все же, перед тем как лечь на раскладушку, он вышел из палатки посмотреть на тот клочок земли, где два дня назад, едва прибыв на Землю, уничтожил двигатели и навигационные системы своего одноместного суденышка.
Глава 2
Звучал Квинтет для кларнета ля мажор Моцарта. Как раз перед последним allegretto Фарнсуорт поправил басы на каждом из предусилителей и чуточку прибавил громкость. Затем тяжело уселся в кожаное кресло: ему нравилось слушать allegretto с раскатистыми басовыми обертонами; они придавали кларнету резонанс, который, казалось,