Хотел закончить концерт, но пацаны упросили продолжить.
Решил перейти к русским песням. Высоцкого опасно пока давать. Он в самом разгаре своего творчества. Вилли Токарева? Он только-только эмигрировал в Америку. Некоторые песни еще не родились. Вот и классно. Ничего страшного, что Вилли их сочинит немного позже. Никто про мой подлог не узнает.
– Я увлекаюся спортивною рыбалкой:
Ловлю рыбешку в холод, дождь, жару и снег…
Пацаны визжали от восторга и подпевали не вполне по тексту:
– Эх, хвост, чешуя…
Не поймал я них…
Заставили, гады, еще раз исполнить. Шило завистливо пытал насчет песни. Назвал автора, объяснил, что эмигрант. Сбацал еще «Небоскребы», опять несколько раз. Напоследок решил исполнить хитовую «Тетю Хаю». Ну все! Появилось новое пацанячье божество в моем облике. Предмет для обожаний и прочих восторгов.
– Давай еще, – прорыдали ребята.
– Бл…, я чего, нанимался, – завелся я, но тут же натолкнулся на залп из котошрековских взглядов.
Обреченно взялся за гриф и решил напустить романтики. Объявил следующую песню:
– «Ты у меня одна» Юрия Визбора.
Не понял, что случилось. Видимо, я раскрутил какие-то эмоции у пацанов. Перлик шмыгал носом и предательски блестел газами.
Я объявил другую песню:
– Это из Константина Никольского.
– Знаю Костика. Вернее, брат с ним хорошо знаком, – радостно завопил Шило, – В «Цветах» играет на гитаре. Приезжал к нам, вернее к брату на день рождения.
Исполнил первые аккорды, торжественные и печальные…
– О чем поет ночная птица. Одна в осенней тишине. О том, с чем скоро разлучится и будет видеть лишь во сне…
Песня засасывала меня всего. Я словно воспарился ввысь. С каждым словом, с каждым ударом пальцев по струнам, возрастала некая сила.
– …Лети, я песню допою! – орала моя глотка.
Невероятно красивый проигрыш будто вырвался из моих рук, и улетел куда-то вдаль…
Я потерял сознание!
Увидел себя, вернее Чику, со стороны и всю подвальную компанию мальчишек, уставившихся на тощее чудо. Чикино тело медленно, как в замедленной киносъёмке, опрокидывалось на спину. Внезапно вся картинка оказалась будто смазанной. Все светящиеся точки, все фрагменты превратились в вытянутые линии. Светящиеся линии слились в сплошной тоннель, по которому меня стремительно уносила незримая сила.
Меня охватил покой и свет. Неявно проступающие контуры создавали ощущение тумана вокруг меня. Часть фрагментов сложилась в человека, шествующего ко мне. Фигура худощавая, спортивная, вместе с тем одетая в странную хламиду. Вокруг его головы разливалось свечение. Я узнал мужика, не давшего мне зайти в свет.
– Наконец-то удалось тебя вызволить сюда! – с радостной улыбкой произнес подошедший.
– Где