– Твою мать… – прохрипел несчастный, неуверенно взмахивая руками и дергая ногой.
К его счастью, великий Хапи не поспешил добить врага, затоптать, изуродовать посохом. Толстый великан вообще выпустил из рук оружие и сжал пальцами кожу на ране на животе. Сосредоточено замер. Над разгромленным торгом повисла долгая, тяжелая тишина. Наконец буро-зеленый гигант развел руки – и смертные увидели, что от страшного повреждения остался всего лишь длинный рыхлый рубец.
– Слава великому Хапи! – вскинул руки кто-то из горожан, и его восхищенный возглас тут же подхватили остальные египтяне: – Слава всесильному! Слава всемогущему! Бессмертный Хапи с нами!
– Я тоже с вами, ребята… – покачиваясь, поднялся в розовой мякоти колдун, тряхнул головой: – Давненько меня так красиво не охаживали…
– Убейте его! – вскинул указующий перст зеленый бог.
– Не советую… – рассмеялся невольник, и воздух с шелестом прорезал стремительный черный штрих.
Великий Хапи захрипел, выдернул вонзившееся в горло копье, однако прыгнувший вперед колдун взмахнул толстой пальмовой слегой, каковая только что подпирала какой-то из навесов, ударил ею великана по левой голени.
Нога подломилась, и толстяк шумно рухнул прямо на толпу, безжалостно давя своих почитателей.
– Какой ужас! – жалостливо поморщился колдун. – Хотя, при таких жирах ты должен быть мягеньким. Надеюсь, до смерти никого не расплющишь.
И невольник поспешил откатить оброненное врагом копье подальше от зеленой руки.
Великий Хапи скрючился, дотянулся ладонями до сломанной голени, крепко ее сжал.
Колдун, опираясь на слегу, спокойно наблюдал за исцелением врага. И тут по площади, усеянной смуглыми телами, битым кирпичом, финиками, персиками и рваными кулями с зерном – мелькнула быстрая тень.
– Наконец-то! – облегченно перевел дух невольник, поднимая лицо к небу. – А то я уж подумал, что великого Хапи бросили мне на растерзание!
Огромный орел, с размахом крыльев в полтора десятка шагов, резко снизился. Уронил на торг столь же гигантскую королевскую кобру.
– Привет! – торопливо попятившись, помахал ладонью колдун и широко улыбнулся.
Кобра, стрельнув между губами раздвоенным языком,