Сейчас, подъезжая к университету, где читает лекции тот самый американский гуру, двадцатичетырёхлетний сценарист из Лидса отчётливо понимает, что от мировой известности его отделяют всего пара шагов – в прямом и переносном смысле. Зная наперёд, что парковка до отказа забита машинами студентов, Дэниел оставляет свою «Тойоту» на соседней улице и, приподняв ворот пальто, устремляется к пешеходному переходу. Он скромно, но без свойственной ему временами надменности, улыбается идущим навстречу людям и внутренне ликует, ловя на себе особо заинтересованные взгляды. Брукс с удовольствием осознаёт, что ему нравится, по-настоящему нравится снова быть частью социума, принимать эти негласные комплименты в виде восторженных улыбок и лёгких поворотов головы в его сторону. Мысль о том, что природное обаяние не исчезло в эмоциональных мясорубках, в которых ему не посчастливилось побывать, невероятно греет душу. В данную минуту он являет собой живое воплощение лондонской погоды – царственное спокойствие и сдержанная радость.
Миновав проспект, Дэн уже сворачивает в сквер, окружающий со всех сторон здание университета, как вдруг его окликает чей-то хриплый голос. Несколько секунд брюнет оглядывается в поисках источника звука и, наконец, находит – от остановки навстречу ему шагает бледный высокий юноша. Его спутанные волосы, оттенком напоминающие бельгийский шоколад, чуть подрагивают на ветру; лицо наполовину закрывает тёплый шарф, а руки надёжно спрятаны в карманах тонкого пальто.
– Гарри! – восклицает Брукс, когда тот приближается к нему, и дружелюбно раскрывает руки для объятий.
Уильямс как-то неловко ныряет в них и тут же спешно отстраняется.
– Давно не виделись, – тихо бормочет он, устремив взгляд тёмно-карих глаз на Дэниела.
– Да, очень.
год назад
C тяжёлым сердцем Дэниел подходит к знакомому коттеджу. Ледяной ветер пробирается под куртку, а, может быть, и под рёбра тоже. Он не знает, почему после каждой затянувшейся ссоры, несмотря на клятвы покончить с этим, данные самому себе, ноги сами