Он доверял рукам, ногам,
Погоде нашей переменной.
Он трудно жил. И песни пел.
Работал до крови и пота.
И многое он не успел…
А так пожить была охота!
Теперь молчим. И связи нет.
И никогда уже не будет:
Уходят в темноту на свет
Все дорогие наши люди.
«Там, где мельница была…»
Там, где мельница была,
Где купались у запруды,
Нашу юность жизнь сожгла:
На кострище – пепла груды.
Холоден реки свинец,
Скучен дождик моросящий.
Вот и сказочке конец —
Самый грустный, настоящий.
Для чего шумели мы —
Торопились, хохотали?
Изменились – лучше стали?
Выбрались на свет из тьмы?
Может, поняли, как жить —
Гоже как и как негоже?
Как любовью дорожить…
И никто нам не поможет.
«Может, я в откровеньях неточен…»
Может, я в откровеньях неточен,
Только сердце торопит – пиши!
Я люблю деревенские ночи
И шептания мудрой души.
Есть соседка – прекрасная Таня,
Приносящая радость и свет.
Есть большая Вселенная – тайна…
А подумать, в них разницы нет.
Только Таня понятней и ближе,
Когда верит в любовь и поёт.
Каждый вечер на лавочке, вижу,
Как чего-то с подружками ждёт.
И Вселенная всё понимает —
Ожиданья её вдохновляет,
Чтобы парень к Татьяне свернул
И в любовное пламя нырнул.
В степи
По снежным барханам метели бегут —
Мигрируют белые змеи.
Морозы остатки дыхания жгут,
И нет нам хороших знамений!
Но вдруг появляется крест впереди —
Обычный, седой, православный.
И дух, что гнездился в усталой груди,
Взлетает с метелями плавно…
– Селение рядом! – покойник сказал: —
Ползите – спасение будет!..
И вот различают сквозь льдинки глаза:
Навстречу – собаки и люди.
Мы слышим сквозь дрёму восторженный лай
И речи скупые, мужские:
– Да это же наш Воробьёв Николай…
– Такие они – городские…
В лугах Кирсановки
В лугах Кирсановки весна!
Не удержать свою натуру,
Когда рассветная блесна
Тебя крючком зацепит сдуру.
Цветов тут море, и – рассвет.
До облаков кричим спонтанно:
– Нет холодов! Разлива нет!
Тут будет лето постоянно…
Да будет лето и любовь!
И даже взрослые, как дети,
В себя поверят вновь и вновь,
В свои просторы и рассветы.
Луга Кирсановки цветут,
И замирает в песне птица…
И молодые наши лица
Луга