«Где-то упала суть…»
Где-то упала суть,
Где-то взлетела низость.
Скорбно-задумчивый путь,
Всхлипывает немилость.
Так порешай со мной:
Ад – он горит в душе?
Или безбожной средой
Реален на вид вообще?
Нетрудно ронять слова
О смерти в её идеале.
Зачем тогда смысл греха
С огненными печами?
Разглаживая нахмуренность лба,
Сводя толки до веры.
Суть всё-таки от добра,
Низость – она от измены.
«Гляжу в окно, думаю о постороннем…»
Гляжу в окно, думаю о постороннем,
Ночь лежит пластинкой виниловой,
Саксофон затрагивает сердце новогодним
Звучанием волшебным и дивным.
Снег танцует, предрекая интересную встречу,
Его выражение в романтике и красоте,
С джазом ночным зажигая свечи,
С голограммой родных лиц в пустоте.
«Я у облака лечу…»
Я у облака лечу
Душу грешную,
Дай с тобой я полечу
В даль нездешнюю.
Что-то новое найдём,
Будем жаловать,
Злые ветры обойдём,
Путь загадывать.
И на ангельском луче
Покачаемся,
Улыбнётся ангел мне,
Мы покаемся.
Будут быстро пролетать
Ночи тёмные,
Будут звёзды злопыхать
Обречённые.
Я у облака лечу
Душу грешную,
Я на облаке лечу
В даль нездешнюю.
«Труд не сделал из него человека…»
Труд не сделал из него человека,
Любовь не сделала его добрей.
Он, вышибленный из дверей века,
Оказался не в тарелке своей.
Хвост из бед и потерь
Не остался за стеной прошлого,
И он, как социальный червь,
Не делает обществу хорошего.
Психолог из новой волны
В связке с денежным эквивалентом,
Путал воспалённые ему мозги
Театральным абонементом.
Ловил его на слове
Из цитат политических деятелей,
Подменял пессимизм в народе
Господствующей идеей.
Смеялся в лицо действительности,
Хотел, чтобы и он тоже смеялся,
Но он, разбитый от сомнительности,
Вяло всё усмехался.
Потом уже, на перекладине турника
Взвешивая раздражённость тела,
Он вытягивал сам себя из тупика
В серое нависшее небо.
«Поверь мне на слово, родная…»
Поверь мне на слово, родная.
Такой, как ты, им поискать,
И, в зависти своей блуждая,
Им просто нечего сказать.
Их возмущённый эгоизм
Закис на чеховской диете,
И отвлекаемый снобизм
Даёт одышку в высшем свете.
Не закрывай