Загон заперли, и Длила осталась одна. Мужчины и женщины, которые утром были её семьей, разбредались каждый в свою постель.
Ночью в загон приходил дядя Эхуда. Его глаза светились ненавистью в душной темноте. Он подошел ближе и плюнул в Длилу.
Потом приходил Йонатан. Он весь дрожал. Воловья голова ходила из стороны в сторону, словно вот-вот слетит с плеч. Длила лежала на свалявшейся, вонючей желтой траве и не могла понять, чего ей ждать от него.
– Так что, это всё я… – начал он глухим голосом.
Длила подняла затравленные глаза.
– То есть, всё ты, – он повернулся и пошел домой. Йонатан ушел в дом отца.
Глядя на его профиль, Длила вдруг заметила, какой плоский, некрасивый у него затылок.
Она ждала около часа. Чувствовала, как кровь бежит по венам маленькими пузырьками. Пузырьки становились настойчивей, кровь приливала к голове резкими волнами. Кровь в её голове приказала бежать. Обходя сонных овец, Длила стала пробираться вглубь загона к единственному окошку.
Прямо за ним, на расстоянии не больше пяти-шести локтей друг от друга, были вкопаны высокие жерди с навешенной на них крепкой перекладиной. Длила не раз видела, как овцы со связанными ногами висели на ней перед забоем. Длила прикинула, что окошко расположено выше неё где-то локтя на два, попробовала допрыгнуть, зацепиться руками. Ничего не вышло, она только чуть не упала на спину. Ей было не допрыгнуть, нечего было подставить под ноги. Потревоженные овцы задвигались, певуче заблеяли: «бе-е-е-э». Она услышала какой-то шум с восточной стороны. Длила сделала три больших шага назад, сняла с себя верхнюю накидку. Та вымокла и набухла от дождя, но ей удалось скрутить жгут, завязать петлю и попытаться набросить петлю на жердь. Она закидывала её снова и снова, сдавленно крича, как лиса, попавшая в ловушку, приходя в бешенство с каждым новым броском, но не сдаваясь. Наконец, у неё получилось. Длила снова подпрыгнула, уперлась ногами в стену овчарни и подтянула себя к окну. Протискиваясь наружу, Длила чувствовала, как на острых каменных краях остается ее кожа.
Последнее, что она сделала, рассуждая как человек, была кража ишака. Длиле пришлось вернуться в загон и отвязать осла, который мирно спал, привязанный к каменному колышку за толстую веревку. Это был один из пяти довольно старых ослов, использовавшихся в Мероне.