Взглянув на запыленное стекло странных часов и проведя пальцем по неровным трещинам, Мария с некой обидой и досадой вгляделась в звёздное небо, на котором серебряными змеями поблёскивали циферки. Всего на миг ей показалось, что звёзды и планеты внутри двигаются, но это видение исчезло так же быстро, как и надежда на сохранение всего этого хлама. Кажется, Виктория хранила всё эти вещи с детства, по крайне мере, новыми они не выглядели.
Достав старый дневник с не такими растрёпанными страницами, девушка облокотилась на скрипучий стул, раскрыв на середине и почти сразу увидев странные рисунки, оплетающие каждый лист сероватой бумаги. Где—то были изображены корявые деревья с высеченными на стволах лицами, на чьих ветках висели оборванные верёвки, на других же высились старые полуразрушенные замки или непроходимые лабиринты из чёрного, крошащегося от времени, камня. Рисунки были выполнены из чернил и, стоило только отвести взгляд, начинали двигаться, буквально перебегая с одной страницы на другую, и становясь от этого не менее жуткими. Видимо, этот дневник Виктория начала вести ещё семь лет назад, когда приступы болезни вновь начали проявляться. Но зачем? Зачем она закрепляла их в тетради, рисуя несуществующие места и людей? Вот на крутую гору, обросшую чуть ли не чёрными камнями, карабкается человек с ружьями на спине и пистолетами на ремне, а на другой странице уже королевский бал, когда на третьей в самом поднебесье лавирует невиданный красоты дирижабль. И если первые рисунки были выполнены карандашом в самых уголках страниц, то последние занимали уже всё, давая лишь гадать, что написано под ними косым аккуратным подчерком.
Не зная почему оглядевшись и устроившись поудобнее, закинув сапоги на высоком тонком каблуке на стоящий поблизости стул и спрятав нос в мягком шарфе, Мария перелистнула пару страниц, прежде чем найти новую запись, что ещё не закрывали рисунки, и которую ещё можно было расшифровать.
«Мне вновь приснился тот жуткий лес с лицами на стволах, что ухмылялись мне в спину, источая из мёртвых глазниц вязкую кровь… а я бежала не разбирая дороги, понимая лишь то, что страх ледяной волной захлёстывает меня с каждой секундой всё больше и больше. Я бежала по какой—то незримой