Пожаловались и из патриархии, когда проверили качество работ на своих «божеских» объектах. Так их называл всуе профессор Свежников. Церковь тратила, оказывается, куда больше средств, чем требовалось. А куда все же девались эти средства, никто вразумительно объяснить не мог.
Но прокурора вдруг самого нежданно-негаданно поймали на взятке, а несколько критических материалов в небольших скандальных газетах, где трепалось имя Свежникова, были признаны клеветническими, «заказными». У двух из пяти газет отняли лицензию, одного главного редактора уволили за хищение редакционных средств, а второго так избили какие-то залетные и не пойманные хулиганы, что он превратился в безразличное ко всему «растение» – то есть в потребляющий пищу и непроизвольно испражняющийся безумный биологический организм.
Дело конечно же прекратили, и карьера Свежникова не пострадала. Он, правда, возмущался тем, что происходит на его глазах, но, как он божился, без его малейшего участия, посетил больного редактора и сделал несколько продуктовых передач в следственный изолятор, в котором содержался бывший прокурор.
Востриков скрежетал зубами, лютовал. Сестрицы Авербух уговаривали его посмотреть на всё другими глазами и не считать Максимилиана Авдеевича виноватым в этой грязной, многослойной и многосерийной истории.
– Да как же он смог бы! – воскликнула Сара и погладила Вострикова по руке. – Подумайте сами, Сашка! Он же старик уже… и такой заслуженный!
– Да вы же сами в его строительных шайках работали летом! – нервно отдернул руку Востриков.
– Работали, – кивнула Евгения, – расписывали храм, обе. Что ж с того! И даже заработали немного…
Она широко улыбнулась и прищелкнула языком.
Востриков вскинул на нее глаза и тут же, не удержавшись, весело рассмеялся: столько было искренности и бесхитростного задора в черных глазах Евгении и в зеленых – Сары. Он отмахнулся от девушек и повернулся, чтобы уйти. Разговор состоялся вечером в опустевшем коридоре училища, рядом с его мастерской.
– Право же, Сашка! – сказала вдруг серьезно Сара. – Максимилиан чудесный старикан. Знаете, что он нам всем предложил, всей его мастерской на нашем курсе?
– Что он еще вам предложил? – недружелюбно бросил Востриков.
– Не думайте, – продолжала улыбаться Женя. – Ничего неприличного. К сожалению…
Сестрицы захихикали и даже притопнули ногами, будто плясали ту самую мазурку со своей первой графической работы.
– Что, у него даже приличные предложения бывают? – скривился Востриков.
– Перестаньте, Сашка, – покачала головой Сара. – А то мы вас по имени-отчеству звать станем.
Сестрицы теперь уже серьезно переглянулись и согласно кивнули друг другу головой.
– Мы в конкурсе участвовать будем. От ЮНЕСКО, – прошептали они вдруг хором, – только это тайна, Сашка!
– Какой