– Ну ладно, не будем переходить на личности, – сказал я. – А как вы, простите, размножаетесь?
– Икру мечем! – хором ответили все мои собеседники. – Это нерестом называется. А потом из икринок мальки вылупляются. И растут, растут постепенно…
– А вы их охраняете, еду им поставляете… – вспомнив птиц, предположил я.
Ничего мне на это мои собеседники не ответили, переглянулись только недоуменно.
– Вот ещё! – фыркнул карась. – Делать мне больше нечего!
– Именно! – добавил окунь. – Конечно, неприятно говорить такое, но я могу запросто и икру слопать, и мальков собственных…
– Есть в нашей реке один такой оригинал, – лениво добавила щука. – Колюшкой называется! Вот он к икринкам своим бережно относится!
– Да, не слопаешь у него икринок! – добавил с сожалением окунь. – Хоть маленький, но ужасно сердитый! И колючий до невозможности!
– Ну, с этим вопросом разобрались! – поспешил я завершить дискуссию о размножении. – А теперь ещё один вопрос, может, не совсем для вас приятный. Какими такими способами люди вас ловят?
– Меня на удочку, – вздохнул карась. – На хлеб, на червяка… Ещё сетями, хоть это браконьерством называется!
– Меня тоже можно на удочку поймать, – с горечью проговорил окунь. – Но чаще на спиннинг, как и тебя, щука.
– Казалось бы, блесна эта совершенно даже на рыбу непохожа! – досадливо добавила щука. – А вот же обманываемся… бросаемся вслед за ней…
– Так вам и надо, речным хищникам! – злорадно заявил карась. – Питались бы как я: червячками да растениями, не попадали бы тогда на эту вашу блесну!
На этом моё интервью и завершилось. Ибо щука, разозлившись на карася, тотчас же за ним погналась, окунь тоже рванул следом… и я остался один, так и не успев задать рыбам все свои вопросы…
А жаль!
Заинтриговали меня рыбы своими разговорами о колюшке, которая единственная из всех местных рыб к икринкам своим бережно относится, и решил я, во что бы то ни стало, разыскать необычную эту рыбку.
Потому не выбрался на берег, а поплыл дальше, попеременно работая ластами и посредством маски воду вокруг себя внимательно озирая.
Плыл я, плыл, но никакой колюшки так и не увидел. Зато случайно узрел возле самого дна большущую такую рыбину, которая из-под коряги на меня уставилась. Сперва я её за сома принял, но присмотрелся повнимательнее: нет, не сом!
– Представьтесь, пожалуйста! – попросил я рыбину, вплотную к ней подплывая.
Пресноводный «родственник» трески и минтая
– Налим я! – не слишком охотно отозвалась рыбина, более чем наполовину высовываясь из-под коряги. – Впрочем, в белорусских водоёмах у меня и другие «имена» имеются: мянтуз, мянек, мень, даже калека (последнее потому, наверное, что я почти костей не имею).
– А в чём твоя особенность, уважаемый налим? – спросил я. – Другими словами, чем ты от всех