Распахиваю окно. Нигде ни звезды. Только грязное одеяло неба. И лёгкий саван, покрывающий окоченевшие трупы деревьев и домов. И этот мутный, вымученный свет фонарей…
Боже мой, что за жизнь у меня!..
Глава первая
Восемь утра, в редакции уже началась работа.
Я зашел в свой кабинет, но не успел снять пальто, как примчалась новая секретарша шефа Маша – молодая, смазливая, но кажущаяся изрядно потасканной дама со слащавым голосом начинающей проститутки. Улыбнулась, стрельнула зеленоватыми глазками:
– Зайди к главному! Зовет.
– Ладно! – я с досадой щелкнул пальцами и откровенно заглянул в вырез ее платья.
Как я заметил, Маша всегда, в любую погоду, даже в очень морозную, носит платья и блузы с глубоким вырезом. Ее грудь притягивает взгляд – она у нее не такая уж пышная, но белее молока. А это, как по мне, самый смак.
Секретарша на мою наглость лукаво ухмыльнулась и, призывно виляя увесистым задом, исчезла за дверью. Я бросил пальто и шапку на свой письменный стол и поспешил в кабинет шефа – хозяина газеты и ее главного редактора.
Тот что-то быстро писал.
– Доброго здоровьица, – бесстрастно поздоровался я, пытаясь определить, в каком он настроении.
– Ага! Приветик! – шеф бодро пожал мне руку, и сразу приступил к делу: – Ты заметил, что на странице «Очевидное-невероятное» печатается разная дребедень, какие-то бабушкины байки?
Я неопределенно пожал плечами.
Серые глаза шефа излучали добродушие. Он откинулся на спинку кресла и забарабанил пальцами по столу – верный признак того, что сейчас его голову переполняют идеи.
– Говорят, в Ивановку на похороны сестры приехал какой-то дед то ли с Урала, то ли с Алтая. Он, будто, и травами да заговорами лечит, и судьбу предсказывает. И вообще очень мудрый и, главное, общительный старичок. Ты бы смотался в Ивановку, может, что-нибудь путное получится.
– Хорошо! – кивнул я. – Поеду. Разделаюсь с самыми неотложными делами и займусь стариком.
Мы еще немного поболтали о том, о сем, и шеф, напялив на нос очки, опять углубился в писанину.
В приемной, кроме Маши, никого не было. Я попросил у нее свежий номер газеты и, пока она рылась в ящике стола, рассматривал причудливый кулон на ее шее. Мне нравились и кулон, и шея, и вся Маша. В душе я поражался этому факту: женщина по многим параметрам несколько изношенная, подержанная, потрепанная, а почему-то так сильно притягивает к себе. Я не удержался и повел себя, словно отъявленный хулиган, – наклонился и лизнул языком в вырезе ее платья. От неожиданности она громко взвизгнула. А я отступил на шаг и виновато улыбнулся. Маша сделала зверское выражение липа и погрозила мне кулаком:
– Нельзя приставать к замужним женщинам!
Я задумчиво почесал нос указательным пальцем. Ну да, нельзя. К замужним. Интересно было бы только узнать, в который раз ты замужем, милашка? Готов дать голову на отсечение, что не в первый,